– Во обители жить надобно мне…
Матвей шёл и чувствовал, как лучи июньского зенитного солнца прямо, не оставляя тени, освещали сей блаженный уголок. Неподалёку от монастыря он присел на камень. Поначалу споткнулся об него, потом решил – это маленький привал. Прислонился головой к посоху, придерживая его рукой. Ни о чём другом не думалось, только о том, что среди яркой многозвучной жизни природы лишь подвиг Спасителя Христа напоминал о мученической смерти будущему послушнику. Тогда, в самый зенит, померкло солнце и сделалась тьма по всей земле.
Поглощённый возвышенными мыслями, Матвей достиг точки соединения чувств земных с небесными. Ему казалось, что с ним говорила его душа, а в голове звучал шёпот Христа: «Свершилось», и разливался тихий и чудный звон незримых колоколов, который должно быть слышали блаженные старцы по ночам, раздававшийся близ пещер, вещая, что здесь воссияет благодатью Божьей иноческая жизнь. «Свершилось» – висело над ним и переливалось будто радуга над рекой после дождя при появлении солнца. Словно сам Христос вёл Матвея к монастырю, освещая дорогу своим шёпотом.
Наконец Матвей очнулся от раздумий, уже прижимая картуз к груди, взволнованно оглянулся в сторону ограды монастыря. Он чувствовал его всей кожей, наложил крестное знамение, поклонился. Вокруг обители кипучая жизненная сила лесов, гор так и играла, шумела дубрава, природа за рекой Самарской блестела всею могучестью летнего убранства, из полей доносился терпкий аромат ядовитого адониса.
К Матвею присоседились воробьи с громким чириканием, и «гуррр-гуррр-гуррр» ворковали голуби. Лохматая псина продолжала то ластиться, подсовывая морду под руку, то лаять, призывая попутчика продолжить путь.
День дышал сверкающим зенитным солнцем. Ничто не отвлекало и не смущало Матвея в этом пути. Ему уже была ведома борьба с самим собой. В те минуты он старался не подвергаться соблазнам и читал псалмы наизусть. И каждый раз во время молитвы в родительской крестьянской избе всё в нём умолкало и обращалось в потребность любви к Богу, к чистоте, к уединению.
Матвей распрямился, перевёл дыхание и предположил, что где-то должна быть тропинка к основной дороге, ведущей к воротам обители. Он шёл спокойной поступью, лишь острый слух и обоняние помогали незрячему. Со стороны не сразу было понятно, что он слепой.
– Эй, мужик, собаця не кусает? – крикнул требовательный бабий голос и отвлёк Матвея от сосредоточенности.
Оказывается, молча бежавший рядом пёс кинулся прямо под ноги бабе, когда она окликнула Матвея, и тут же оглушительно залаял.
– Ах, божья тварь, – подал голос Матвей, и лай пса умолк.
– Буде хороший ты. Если мужик хороший, то и баба по нём. Может, ты не прочь жениться на моей дочери…
Матвей собирался идти дальше, стоя спиной к бабе, спросил, где сейчас её дочь.
– Она с утра пошла стоять обедню в нашу