– Я только хотел поблагодарить Гвадалупе.
Я напоследок оглянулся – Хашим напугал горничную, и она уже отвернулась, склонилась над ванной – и вышел из номера.
– Дальше вам поможет полиция, – сказал Хашим, выпроводив нас из отеля на Восточную Пятидесятую. – Желаю вам всяческих удач.
Посмотрел, как мы дошли до перекрестка с Парк-авеню у церкви Святого Варфоломея, сказал что-то швейцару – несомненно, велел вызывать охрану, если мы снова появимся, – и исчез внутри.
Дело к полуночи, ночь ясна и холодна. На Парк-авеню ревели такси и лимузины, однако широкие тротуары к северу были тихи и пустынны, а от величественной архитектуры остались лишь пустотелые соборы на фоне небес. Невзирая на плотное движение, здесь было одиноко. Паперть усеивали черные неподвижные силуэты – люди в громоздких пальто спали на картонках. Словно темные киты, внезапным отливом брошенные на ступенях.
– Ну, что думаешь? – спросила меня Нора.
– Про Лупе? Слегка мелодраматична, но наверняка говорила правду. Насколько сама ее понимает.
– Почему Сандра спала на полу на тридцатом этаже?
– Может, жила у кого-то. Не было ключа. Или с кем-то встречалась.
– Ты видел, как Лупе смотрела на пальто. Как будто оно ее сейчас укусит.
– Назвала его «дьявольская куртка». Хашим забыл упомянуть.
– Он много чего забыл упомянуть, – вмешался Хоппер. До того он все оглядывался на двери отеля, но теперь подошел к нам, роясь в карманах. – Половину сочинил.
– Так ты знаешь испанский, – сказал я.
– Я с семи лет жил в Каракасе. А потом с год таскался по Аргентине и Перу, – небрежно объявил он, выбил сигарету из пачки и принялся закуривать, повернувшись к ветру спиной.
– Как Че Гевара в «Дневниках мотоциклиста»[35]? – спросила Нора.
– Не совсем. Это был ад. Зато хоть для чего-то пригодилось. Скажем, сразу понятно, когда меня дурят.
Ты подумай, а? Я и не ожидал, что пацан двуязычный. Впрочем, он ведь и впрямь проговорился в нашу первую встречу: «Я мотался с маманей по Южной Америке, она тогда на одной миссионерской секте крышей поехала. Я слинял».
– Я хотел проверить, не врет ли он. А он врал и не краснел. – Хоппер выдул длинную струю дыма. – Он мне не понравился.
– Зато ему понравился ты.
Хоппер не удостоил ответом это замечание, сразу от него заскучав.
– Ну и что она говорила на самом деле? – спросил я.
– Там трудно было разобраться, гватемальский же диалект. Плюс у нее шарики за ролики заехали.
– Почему шарики за ролики? – удивилась Нора.
– Она верит в привидений, духов – типа они вокруг нас тут плавают, вроде пыльцы. Минут пятнадцать разорялась про то, как она из рода сплошных curanderas.
– Это кто? – спросил я.
– Целительницы