Наконец комбриг вызвал его в шикарно обставленный кабинет для личной беседы. Разъяснил сухо и конкретно – Маша уже просватана, и жених не кто иной, как сын генерал-полковника, замглавкома сухопутных войск. Сын уже успешно служит в войсках и дослужился до подполковника. Потом Вишняк не без удивления разглядел, как у полковника покраснела лысина, как после недолгой паузы он стал нарочито-тщательно протирать лежащие на дубовом столе очки в золотой оправе, и совсем по-простому завершил:
– Скажу тебе откровенно, Вишняк, парень ты хороший, служишь честно, воевал достойно. Ты у нас правдолюб! Но с твоим характером и установками тебе даже в полковники не пробиться. Если не сорвёшься и не нахамишь начальству, то уйдёшь на пенсию подполковником. И советую тебе в армии особо не задерживаться. Такие как ты в военное время «героя» получают. А в мирное время – вообще «не проходные». Так что без обид. Через месяц за Машей жених приедет и повезёт на свадьбу, в Москву. А на этот месяц могу дать тебе отпуск – отдохни, отвлекись, съезди
на родину в Донбасс, подыши родным воздухом, может там и невесту подберёшь.
От отпуска Вишняк отказался. В тот же вечер купил букет цветов и отправился в медсанчасть, где приметил скромную процедурную медсестру, делавшую ему электрофорез и внутривенные инъекции, когда он болел острым бронхитом. Во время процедур Вишняк заметил пару раз пристальный взгляд её серо-зелёных глаз. Иногда Вишняк отмечал, что взгляд у девушки становился всё мягче и глаза покрывались странной поволокой.
Идя к девушке, он даже не мог бы рассказать, как она выглядит, симпатичная она или нет. Не было и ответа на вопрос, нравится она ему или нет. Тогда главным было то, что медсестру звали Машей. В тот же вечер Вишняк сделал этой второй Маше предложение.
Это стало редчайшим везением в жизни Вишняка. Он, конечно же, не сразу оценил достоинства молодой жены. Скорее наоборот. Маша всё делала невпопад. В однокомнатной квартирке, выделенной молодожёнам, было совсем мало места, и Вишняк постоянно сталкивался с Машей то в узком кухонном коридорчике, то, с трудом сдерживаясь, ожидал, когда Маша освободит душ, совмещённый с туалетом. Часто случалось, что в спешке, собираясь на службу, не мог найти свежей рубашки, которая была приготовлена с вечера, но Маша по ошибке её постирала и не успела вывесить на просушку.
Особая