Посторонние. Роджер Царапкин

заявлено, что при отсутствии неполадок и форс-мажорных обстоятельств, в виде, например, крупного астероида, способного разнести спутник на части или столкнуть его с орбиты, работа будет завершена через шестьдесят пять – плюс/минус десять – годовых циклов. Бартеореликс будет полностью поглощён. Далее примерно такая же судьба ожидает ещё несколько звёзд, которые ожидаются на орбите Ортолакса, не считая пыли и всякого мелкого мусора, которого в космосе всегда хватает. Главным признаком финиша будет, естественно, внутренняя температура ядра, она должна соответствовать средним показателям для такого типа звёзд. Ну и яркость, ясное дело. В общем, всё как всегда. На Рибейседже к тому моменту, опять же по расчётам, должен наступить тёплый и влажный климат, независимо от широты и сезонности, поскольку атмосфера должна самостоятельно приспособиться к новым условиям. Продолжительность года и толщину атмосферы на планете, гласил документ, если что, подрегулируете сами, не маленькие ведь дети? И наступит тогда повсюду, на ближайшие пять-шесть миллиардов лет, красота имени Стургора, который к тому моменту уже двинет кони, разумеется. Ему было не жалко. Главное – выживание вида в целом, остальное – лирика. А у него, как у истинного стилусоида, отношение к лирике всегда было немного брезгливое.

      Жизнь, как водится, всё-таки внесла свои коррективы в эти красивые планы. Синтез происходил неравномерно, скачками, то замедляясь почти до нуля, и заставляя всё научное сообщество неделями уныло рефлексировать у телескопов, поскольку что-то исправить на орбите было невозможно, то ускоряясь в десятки раз, невольно наводя страх на всех, кто продолжал следить за этой космической эволюцией. Желающих следить, впрочем, становилось всё меньше, жителям за все эти годы порядком надоело слышать регулярные сводки, как будто фронтовые, о достигнутой массе, яркости, радиоактивности и т.д. и т.п. Чувство опасности притупилось и всем хотелось просто жить, не оглядываясь на космос, будь он ближний или дальний.

      Уже после смерти Стургора и Рестайжа, в полном соответствии с научными расчётами учёного, процесс синтеза был остановлен. Ортолакс превзошёл все прогнозы: климат на планете выровнялся, отчасти благодаря более мягкому воздействию ультрафиолетового излучения новой звезды, отчасти же на него повлияла бурно расплодившаяся в океанах на фоне изменившегося светового потока лемчегония – чёрная микроводоросль, которая активно выделяла озоноподобные газы, способствовавшие мягкому удержанию тепла в атмосфере планеты без жёсткого парникового эффекта. Об этой водоросли Стургор тоже упоминал в своих записях, но никто значения этому тогда не придал. Странно было отвлекаться на траву, пусть даже подводную, когда речь шла о космических и звёздных масштабах. Сутки незначительно удлинились за счёт замедления вращения Рибейседжа, который тоже чувствовал возросшую, хотя и незначительно, гравитацию от новой звезды. Ортолакс сиял ярко и ровно, немного уходя видимым спектром в синий цвет.