– Ваша жена наверняка очень юна и просто ещё не знает, что все мужья так поступают! – захихикала Хиёри, по-девичьи прикрыв рот своими веточками.
Гиди смутился. Появились слуги и, поклонившись, поставили на стол свежих овощей. Тим серьёзно налёг на снедь, а хозяйка только радовалась аппетиту гостей. Она чудесно поддерживала беседу, и Тимбер охотно рассказывал ей о том, как жил последние годы. Нуониэль вёл себя непринуждённо, и Агидалю показалось странным, что, имея таких знакомых, Тимбер по прибытию сюда натянул капюшон на голову и пожелал тихонько, не показываясь никому на глаза, отправиться в гостевой дом, где останавливались чаще простолюдины причём не первой свежести.
Что касается самого Гиди, то он, сидя в этом внутреннем дворике, очень скоро потерял нить беседы нуониэлей. Жёлтые листья клёна, неподвижные в безветрии уюта, сладкий дымок жаровни, потрескивание угольков, солнечный лучик, пробившийся сквозь тучи и упавший на завёрнутый вверх угол крыши из выцветшей дранки – всё умиротворяло. Даже упавшую в пиалу с чаем жёлтую иголочку Гиди не захотел вытаскивать: так хорошо ему стало.
Резко что-то зашипело. Агидаль содрогнулся. Это усатый слуга кинул на раскалённый камень свежую полоску мяса. Гиди выдохнул.
Снова шипение! Ещё более сильное и пронизывающее до самых глубин сознания. Гиди аж подпрыгнул.
– Прошу простить, – дрожащим голосом пояснил он, заметив на себе вопросительные взгляды нуониэлей.
Но когда слуга кинул на камень и третью полоску, Гиди снова не сумел усидеть спокойно. Будто бы это не крольчатина касалась нагретого камня, а его самого, со стянутой кожей, швыряли на раскалённую поверхность. Будто его собственное мясо шипело и пригорало. Посыльному показалось, что он сам внутри раскалённый, а мясо на его костях вот-вот сгорит. От этих ощущений Гиди резко вспотел; по вискам потекли капельки пота.
– Боюсь, раннее пробуждение и долгий сплав по Лингге, дались моему спутнику нелегко, – сказал Тим.
– Вы можете отдыхать в этом доме, сколько сочтёте нужным! – заявила хозяйка.
Гиди принял предложение и, извинившись, отправился прилечь в гостевую комнату: двое домашних слуг помогли гостю, захватив для него малый набор чашечек и чайник с кипятком.
– Он личный посыльный мастера Инрана, – сказал Тим, когда Агидаль ушёл.
– То, что он из Шоли, это заметно, – добавила госпожа Хиёри. – Они все там очень неспокойные.
С минуту оба молчали.
– Школа просит меня отправится на полночь в качестве посла, – начал Тимбер, понимая, что госпожу Хиёри это интересует, но спрашивать она не решается.
– В такое время мы живём, – с грустью отметила она. – Некому идти послом на полночь.
– Говорят, у границ неспокойно: людям Равнин, видимо, снова дров не хватает, – ответил Тим. – Да и кин, слышал я, поднимают свои собачьи головы.
– Однажды люди уже шли на нас войной, – задумчиво произнесла она. – Теперь прислуживают нам. А