Но вот фонарь во дворе на мгновенье погас и включился вновь, Сергей машинально моргнул и на секунду отвёл взгляд от мерцающего портрета. Когда он снова посмотрел на окно, увидел лишь обычный морозный узор. Веточки инея, лепестки льда и снежные цветы, переплетаясь, изысканно разрисовали стекло, и тем не менее это были просто переливающиеся на свету иней, лёд и снег. Мороз, который расписывал ещё окна крестьянских изб, прошёлся и по его окну, сыграв недобрую шутку с воображением.
Сергей облегчённо вздохнул. Некоторое время продолжал смотреть с подозрением на заснеженное стекло, но ледяной портрет не возвращался, и он перевёл дух. Потом, наконец, очнулся и бросился к телефону. Набрал номер службы спасения, но бездушный голос, записанный на автоответчик, попросил его оставаться на линии, которая в данный момент перегружена. Кинулся к блокноту в поисках телефонов МЧС, которыми пользовался по работе, – но все они были заняты. Пять минут, десять, пятнадцать… Сергей позвонил во все мыслимые инстанции, включая коммунальщиков и мэрию, но везде слышал равнодушные короткие гудки.
Странное дело: он замерзал, но его прошиб ледяной пот. Холодные капли отвратительного страха струились по вискам, воздух в квартире казался колючим, а удары сердца – слишком медленными. Может, оно вот-вот остановится от низких температур? Почему, кстати, он до сих пор не удосужился почитать, как именно приходит смерть от холода?
Сергей, укутавшись, продолжал звонить, лихорадочно глотая чай, чтобы согреться. Кипяток ошпаривал небо и язык, обжигал горло, но он этого не замечал. В голове стучала одна мысль: не дать теплу покинуть его молодое, даже немного мускулистое тело.
Полчаса. Плохо он учил в школе физику, иначе знал бы, наверное, сколько осталось ему и трубам. Время плыло мимо всклокоченного сознания, и неизвестно, сколько его утекло, когда Сергей наконец бросил трубку, всё издевавшуюся частыми гудками, и выбежал из квартиры. Подъезд сотрясался от криков соседей, в которых слышалась обнажённая, неприкрытая паника.
– Кто-нибудь знает, что случилось? – крикнул Сергей в воздух, и вырвавшийся изо рта пар медленно растаял в тусклом жёлтом свете грязного плафона.
Перепуганный галдёж с разных этажей дал понять, что соседи так же, как он, не могут никуда дозвониться. Сергей спустился на один лестничный пролёт и увидел молодую женщину, прижавшую к груди большой мохнатый кокон, – он не сразу догадался, что это завёрнутый в шубу маленький ребёнок.
– Всё?.. – Её бледное лицо с покорными глазами было вопрошающе обращено к Сергею, и в этом коротком слове он услышал их общую обречённость – то есть то, что меньше всего хотел слышать.
– Помолчала бы, а? – с непривычной грубостью отрезал он. Женщина с ребёнком не обиделась – она ждала от него ответа с покорностью, от которой замерзала кровь.
Но Сергей ничего не добавил