– Корзины!
– Бытовые артефакты!
Рынок живет полной жизнью. Шум, суета, толкотня. Каждый продавец на все лады расхваливает свой товар, дерет горло, не щадя голосовых связок, зазывает покупателей. Встаю на свободное место с краю, кидаю пару медяшек мальчишкам, которые помогли перетащить мой товар из повозки, и начинаю раскладывать нехитрые пожитки мужа на грубо сколоченном деревянном столе. Металлические крючки, сети, специальные ножи, садки и прочие снасти. Все намытое, вычищенное до блеска, почти как новое – сказка для рыболова-любителя.
Минут за десять пустое пространство рядом со мной забивается еще желающими поторговать. Выходной день – самый бойкий для рынка. Народу много, как в одном из торговых центров, от которых за столько лет я уже успела отвыкнуть. Из родного мира меня выдернули насильно, а потом я и вовсе перенеслась сюда чудесным образом. Хотя должна была умереть.
Но не будем о грустном. Отныне в моей жизни только хорошее! И неважно, что из активов только хлипкий домик, горсть монет и ребенок с трудным характером. Не пропаду! Это уже невероятно много. Дом приведу в порядок, денег заработаю – благо руки из правильного места растут, да и знания нужные имеются, а дочка – самое ценное, что вообще есть у меня. Мое солнышко и моя любовь. Пусть сейчас с ней трудно, но, если верить психологам и всяким блогерам из моего родного мира, с детьми вообще просто не бывает. Так что я не исключение.
– Сколько? – над моим скарбом нависает бугай с испещренным оспинами лицом, выдающимся животом и огроменными ручищами.
От него несет рыбой и табаком, тошнотворное сочетание. Мне приходится дышать мелко и через рот, чтобы удержать содержимое желудка на месте. Вряд ли торговля пройдет успешно, испачкай я желудочным соком весь товар.
– За что именно? – чуть задираю подбородок.
Не хочу показывать этому громиле свой страх и неприязнь, хотя встретиться с ним в темной подворотне я желала бы меньше всего. Все же при свете дня и среди толпы народа бояться мне нечего, но все равно я чувствую себя неуютно.
– Ну не за тебя же, кукла, – нагло ухмыляется, и я вижу отсутствие двух передних зубов. Что делает неприятную физиономию еще более жуткой. – Впрочем, я бы и от тебя в придачу не отказался. Плачу золотом, – он, бахвалясь, трясет кожаным мешочком, используемым тут в качестве кошелька.
– Я не продаюсь, – хочу звучать холодно и твердо, но выходит хрипло. Беспокойный страх все же сковывает горло.
– Уверена? Может, подумаешь хорошенько? – звон монет в кошельке бугая заставляет поежиться.
«Ни за какие блага этого мира!»
– Я пришла торговать только снастями, – упорно стою на своем и смотрю в одну точку: на рыхлый подбородок верзилы.
«Может, задрать цену, и он уберется отсюда восвояси? Или, наоборот, рассердится так, что мало мне не покажется. Наверное, лучше не рисковать».
– Три серебрушки за все, – отрезает он недовольно.
– Нет! – из-за искреннего возмущения