Он был переполнен сентиментальными чувствами и флюидными потоками нахлынувшей любви к удивительному живописному предгорью. Подошёл к огромному, в четыре обхвата, дубу. Прижался к нему всем телом и трепетно произнёс.
– Здравствуй, богатырь таёжный!
– И я тебе желаю здравствовать!– послышался глухой, но громкий голос. -. Как живётся-можется? Откройся, путник!
Из дупла, наверняка, многовекового дуба медленно выползла крепкая коричневая ладонь, которую, не успев закрыть рот, в тихой, но упорной панике Мурашов, всё же, пожал. Затем, улыбнувшись стайке разноцветных здешних уток мандаринок, сельский врач и одновременно заядлый грибник, как сноп, упал прямо на корни мощного дерева, местами торчащими из-под земли. Не всегда же обязательно находится в стоячем положении, когда имеется полная возможность полежать.
Но относительно довольно быстро он, всё-таки, пришёл в себя. Правда, получилось так, что сделал это Мурашов только для того, чтобы снова, тут же потерять сознание. Для этого имелась основательная и веская причина.
Над ним наклонился седобородый человек в белых одеждах: в широких полотняных штанах и рубахе с поясом, в такого же цвета летних туфлях. Собрав последние остатки силы воли, Мурашов, в конце концов, не сразу, но пришёл в себя и даже встал на ноги.
– Я узнал вас, Игнат Аркадьевич, – прошептал Мурашов. – Вы доктор медицинских наук, профессор Лопатов. Больше десяти лет тому назад вы в одном из медицинских университетов Дальнего Востока параллельной России заведовали кафедрой анатомии человека. Многие знают и помнят профессора Лопатова.
– Весьма приятно это слышать, молодой человек, – улыбнулся бородач. – Но мне совсем не понятно, почему вы резко впали в застенчивость и в глобальную скромность. Ваша потеря сознания с чем-то связана?
– Связана. Дело в том, уважаемый Игнат Аркадьевич, что, когда вы были живы, мне и моей жене Алевтине уже очень даже давно, приходилось слушать ваши лекции по анатомии человека и на некоторые другие темы.
От неуёмной радости выпучив глаза, Лопатов высоко подпрыгнул над землёй. Держал бы он в руках специальный шест для прыжков в высоту, то, возможно, его избрали бы в самые главные депутаты по спискам… партийным.
В свою очередь и Мурашов тоже совершил прыжок, но в длину. Он предполагал, что от вампира, выбравшегося из гроба, а потом из дупла, не следует ждать ничего хорошего. Во всяком случае не следует наивно верить, что подобного рода субъекты угощают всех поголовно шоколадными конфетами и медовыми пряниками.
– Ура! На ловца и зверь бежит! Ты, как раз, мне и нужен, – завопил Лопатов. – Я вспомнил! Ты – Филипп Мурашов, способный студент. У меня хорошая память, представь себе. А сейчас, без сомнения, ты – сельский врач. Угадал?
– Нуда! Имею определённый опыт врачевания в селе Синие Быки. А вы, как я понял, Игнат Аркадьевич, переквалифицировались в настоящее время и стали профессиональным вампиром.
– Я категорически возражаю против ахинеи, которую ты несёшь, Мурашов!