С нежной грустью Алевтина посмотрела на закрывшуюся входную дверь, почти что, своему прекрасному, но упрямому мужу вслед.
По сельской дороге быстрым и уверенным шагом шёл Мурашов с корзиной в руках. Направлялся в сторону невысоких гор. Вероятно, там и находилось его давнее грибное место.
Почти на выходе из села он наткнулся на местного Философа, сидящего на поваленном телеграфном столбе. Но это его прозвище или, как бы, сельский псевдоним, который фигурировал в обращении к нему не так и часто. На самом деле, он – уважаемый и очень говорливый пенсионер Артемий Парамонович Веткин. Лысый старик, с худым морщинистым лицом. На нём были серые штаны, пиджак без пуговиц, рубашке, на ногах – поношенные старые туфли.
Увидев его, Мурашов, упал на землю. Он очень старался проползти мимо не замеченным. Но не получилось.
– Дорогой Филипп Сидорович, ну зачем ты из себя очень усиленно изображаешь майского жука? – полюбопытствовал Веткин. – Ты же знаешь, я люблю общаться с людьми, а не с какими-нибудь кузнечиками.
– Мне это хорошо известно, – пробормотал Мурашов. – Я в курсе всех сельских событий и явлений. В Синих Быках даже от свежих новостей не спрячешься.
– Я могу людям долгими часами рассказывать о самых разных интересных вещах, событиях и явлениях. Я много читаю и в интернете интересуюсь информацией. В основном, по ночам.
– Ты же мне об этом не сто раз говорил, Артемий Парамонович, а гораздо больше. Все знают тебя, господин или товарищ Веткин, как интересного собеседника.
– Вот видишь, дорогой мой лекарь Мурашов. Всё ведь знаешь, а куда-то и зачем-то пополз. Не ко мне пополз, не в мою сторону, а мимо меня. Ну, где же твоя культура и воспитанность?
– Я пополз за грибами,– Мурашов встал на ноги. – Так мне захотелось. Мы живём в свободной стране. Если не желаю идти, то ползу.
– Но ты же знаешь, что мимо философа Веткина никто незамеченным не проползёт. Я только здесь больше тридцати лет лесником трудился. Все звериные и человеческие повадки изучил. Но это так давно было.
Действительно, Веткин говорил чистую правду. Он всё в селе и в округе тщательно изучил.
Ради приличия и уважения к старости Мурашов был вынужден присесть рядом с Веткиным. Пожал ему руку.
– Знаю! Это происходило тогда, когда в параллельной России ещё существовал относительный порядок. Ну, минут пятнадцать можно побеседовать. Не больше.
– Куда ты торопишься? Сегодня же воскресение.
– Надо быстро грибов насобирать – и домой. Завтра на работу. Необходимо подготовиться. Сам знаешь, Артемий Парамонович, у сельского врача дел по горло.
– До вечера ещё уйма времени. А мне обидно осознавать, Филипп Сидорович, что ты не уважаешь меня и даже пытаешься уползти.
– Но я не полз. У меня на обуви просто шнурки развязались. Вот я и наклонился, чтобы их завязать. Обувь должна находиться в таком порядке, чтобы в ней можно было не только ползать, но и ходить.
– На резиновых сапогах шнурки?