Не станем поэтому задерживаться на прошлом. Дух мрачных назиданий да не будет с нами сегодня. Мы собрались здесь, вырвавшись ненадолго из торопливой суеты наших повседневных забот. Мы встретились как друзья, в духе веселого и непринужденного товарищества, истинной camaraderie, встретились в некой мере и как коллеги, но прежде всего мы встретились как гости тех, кого я бы назвал – как же лучше назвать их? – назвал бы Тремя Грациями музыкального мира Дублина.
При этих словах раздался дружный взрыв аплодисментов и смеха. Тетушка Джулия, оборачиваясь ко всем соседям, начала спрашивать их, что сказал Габриэл.
– Он говорит, что мы – это Три Грации, тетя Джулия, – объяснила Мэри-Джейн.
Тетушка Джулия не поняла, однако с улыбкой подняла взор на Габриэла, который продолжал развивать мотив:
– Леди и джентльмены, сейчас я не собираюсь играть роль Париса. Я не буду пытаться сделать выбор меж ними. Подобный выбор отвращает меня и превосходит скромные мои силы. Ибо, когда я поочередно гляжу на них, гляжу на старшую хозяйку, чье доброе, слишком доброе сердце давно стало притчей во языцех для всех знакомых, или на ее сестру, которая как будто одарена вечной молодостью и сегодня повергла нас своим пением в изумление и восторг, или на младшую хозяйку, на эту лучшую из племянниц, с ее талантом, бодростью и великим трудолюбием, – я сознаюсь вам, леди и джентльмены, что мне неведомо, какой из них следовало бы вручить награду.
Габриэл бросил взгляд на своих тетушек и, увидев широкую улыбку на лице тетушки Джулии, заметив слезы, выступившие на глазах тетушки Кейт, заторопился к окончанию речи. Галантным жестом он поднял бокал портвейна, меж тем как все остальные взялись выжидательно за свои бокалы, и громко провозгласил:
– Итак, поднимем в их честь единый тост. Выпьем за их здоровье и благополучие, их долголетие и счастье, и пожелаем им еще долго-долго сохранять завоеванное их заслугами почетное положение в их профессии и собирать дань высшего уважения и любви в наших сердцах.
Все гости поднялись, держа бокалы, и, обернувшись к трем сидящим дамам, пропели в унисон под водительством мистера Брауна:
Они же славные парни,
Они же славные парни,
Они же славные парни,
И это вам скажет всяк.
Тетушка Кейт, не таясь, утирала глаза платком, и даже тетушка Джулия выглядела растроганной. Фредди Малинз отбивал такт десертною вилкою, и, повернувшись друг к другу, как бы мелодически совещаясь, певцы с подъемом допели:
Кому соврать