Глава 5
Даже днём, пока солнце заливало улицы Зан-ар-Дума жаром и светом, город пугал Эши. Каждый перекрёсток, каждое окно, каждый прохожий источали зловоние лжи. Местные не закрывали ставни, даже если слепящие лучи били точно в их жилище: напротив, они распахивали окна и занавески, а открывшуюся взору комнатушку оставляли нарочито грязной и бедной. Разумеется, чтобы никто удумал, будто туда стоит вламываться ради наживы.
На улицах, возле лавок, они вели беседы, полные притворного миролюбия. Старательно улыбались – скорее, корчили рты – в то время как глаза оставались холодными и неподвижными. Лица растягивались, искажая черты, а зрачки буравили человека напротив или косились на прохожих. Последние же при этом подчёркивали каждым движением, как им нет дела до остальных, но каждый третий находил повод остановиться, когда верблюд Эши проходил мимо: будь то внезапное желание почесать ногу или невероятный интерес к товарам ближайшего лавочника.
– Эй, миленькое личико! – крикнул ему обрюзглый мужчина, одетый в одну повязку вокруг бёдер. – В «Животы» не хочешь поиграть?
Эши отвернулся. Игры такой он не знал, да и едва ли соревнование было честным. Зазывала весил, как его верблюд, тогда как сам Эши едва ли мог нарастить достойный живот, пропадая на знойной плантации.
Копьё, привязанное к верблюжьему боку, покачивалось и било наездника по бедру. Уходя с плантации, Эши долго размышлял, брать ли его с собой. Любой ашмазирец с оружием вызывал особый интерес законников, и неважно, вёз ли он заточенный стебель тростника или полноценный клинок-шезар. Но с копьём на этих улицах было спокойнее.
На сей раз недружелюбный люд Зан-ар-Дума не зашёл дальше колких взглядов, которые чаще всего задерживались на оружии Эши и мешочке, что висел на груди. Он проследовал пыльной дорогой к непримечательному тупику, пахнущему мочой и гнилым мясом, и оставил верблюда под знакомым навесом. Браслет, который в прошлый приход выдал Кайхи, гость вновь повязал на поводья. Он не знал, что означали эти чёрные деревяшки на толстой нити, но темнокожий знакомый Руя явно вкладывал в свой жест особый смысл.
– Ты кто? – злобно поинтересовался высоченный привратник, когда Эши протиснулся меж двух зданий.
– Я к Рую, – гость взглянул на светлые стены «Скорпионова Жала», но не увидел знакомых лиц за их пределами.
– Я спросил, кто ты, а не к кому ты, – стражник раздул ноздри и повёл тяжёлой челюстью.
Привратник подошёл ближе, презрительно осмотрел Эши сверху вниз и, кажется, даже понюхал. Затем он отшагнул в сторону и наконец кивнул.
– Не балуй там, – велел он с суровым взглядом.
Внутри оказалось немноголюдно и даже тихо. Низкие столы, по большей части, пустовали, и лишь двое усталых выпивох вели негромкий разговор с матёрым стариком за стойкой. Несмотря на возраст, выглядел последний крепко: безрукавка из плотной коричневой ткани обнажала массивные плечи и покрытые взбухшими жилами мышцы. Старик несколько мгновений рассматривал Эши, прежде чем выбраться из-за стойки