Терри растерянно кивал в ответ на каждое слово, как будто понимал, о чем говорит степняк.
– А вы, что же, и впрямь можете есть рыбу, Терри? – негромко спросил Риттау, с трудом дождавшись, когда Фархад закончит свою прочувствованную речь.
Сердце в груди Терри колотилось как ненормальное. Он кивнул. Откровенно говоря, он когда-то пробовал есть рыбу. На спор с однокашником из гвардейской школы. Обычно до такого не доходило, он вроде неплохо поднаторел в том, чтобы срезать насмешки из-за непереносимости человеческой еды. Но один раз все же пришлось доказать, что он не такой, как «эти белые».
Получится ли сейчас, когда живот сводит от иррационального страха перед королевскими гвардейцами?
Выходит, он только что во второй раз попытался обвести их вокруг пальца? Что будет, если его поймают на лжи второй раз кряду?
– Вы не унаследовали кровь матери? – еще раз уточнил Риттау, будто не мог поверить, что такое возможно.
А почему, собственно, в это так трудно поверить? Отцом Терри был простой офицер.
– Я не такой, как она, – сквозь зубы процедил Терри, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется сердце.
– Это к лучшему. Для вас, – подчеркнуто любезно порадовался Риттау.
На этом тема была закрыта. Как думал Терри в тот момент – раз и навсегда.
Риамен опустил глаза на льняную салфетку. Равинтола, на которую указал Фархад, все-таки была слишком непритязательной. Но Терри скорее откусил бы язык, чем позволил себе признаться, что ему некомфортно. Он старался не думать о том, что в таких местах салфетки не стирали после использования, а просто пропаривали и подавали снова. Достаточно того, что прилизанный Риттау смотрел на Терри так, будто все понимал без слов. С нехорошим прищуром смотрел, только что не подмигивал.
– У вас есть предположения, Терри, зачем нам с господином Фархадом понадобилось побеседовать с вами?
Не зная, куда деть руки, Риамен положил локти на стол, сплел пальцы в замок и уставился на них так, словно прежде никогда не видел.
– Допросы продолжаются? Я устал говорить о том, что мать не посвящала меня в свои планы. Последние несколько лет я почти не видел ее… Я подписал все бумаги. Что от меня еще требуется? Я правда не понимаю, просвятите меня, господа, не сочтите за труд.
Последняя фраза все испортила. Ее не удалось сказать так же спокойно и размеренно, как первые. Терри услышал истерические нотки в собственном голосе и прикусил язык.
В это время подавальщик принес приборы в плетеной корзинке. Фархад заинтересовался столовым ножом. Он покрутил его в пальцах и зачем-то попробовал ногтем остроту лезвия с зазубринами. «Паршивая сталь, ювелиры ничего не смыслят в добрых металлах», – проворчал он себе под нос. Риттау посмотрел на него таким