Кое-кто из них побежал вместе с семьями своих хозяев, в первом порыве смятения ища, к кому бы прибиться. Некоторые позже услышали отдаленный зов и с наступлением темноты просто исчезли, растворились во мраке. Другие остались, хотя с ними обращались грубо, обыскивали, нет ли у них оружия, а они в ответ громко заявляли, что ничего плохого не делали и не сделают. Многих илотов убили, несмотря на протесты владевших ими спартанских семей. Среди этой толпы, обделенной роскошью милосердия, царило мрачное возмущение, а илоты, не покинувшие ночной город, продолжали буйствовать в нем.
Спартанские женщины и дети потихоньку, почти не осознавая, что делают, подбирались к Архидаму и эфорам, пока наконец царь и его свита не оказались в кольце людей. Ночь им предстояла долгая. Конечно, они уже тысячу раз переживали землетрясения, но илоты тогда не бунтовали, как сейчас. Однако в эту ночь они рассвирепели. Люди шептались о предательстве, об ужасах пострашнее стекающей в образовавшиеся трещины воды или ходящей ходуном земли. Такого кошмара не случалось еще никогда ни на их памяти, ни в легендах.
Внизу на Агоре царь Плистарх следил за битвой по доносившимся до него звукам. Он шел по краю рыночной площади, когда услышал грубые голоса и шорох шаркающих ног. Всего с двумя воинами из личной стражи Плистарх кинулся в ту сторону, перепрыгнув через поваленную статую царя. Втроем они обогнули угол с громким треском горевшего здания. Во многих домах и храмах имелись угольные жаровни. Рухнувшие балки крыши опрокинули жаровни, и теперь пожары полыхали повсюду, ветер гонял по земле тлеющие красные угли.
Плистарх держал наготове в правой руке копис, в левой – щит. Ему и во сне не могло привидеться, что когда-нибудь он вступит в битву посреди Спарты, тем не менее он двигался вперед так, будто шел на врага. Стражники, как их учили, держались с двух сторон от него с обнаженными мечами и поднятыми щитами. Шлем был только у одного. Второй – с неприкрытой головой и без сандалий. Ступни у него уже покрылись пузырями от ожогов, но он не жаловался.
Плистарх увидел четверых мужчин и двух женщин, они дрались. Он без промедления крикнул им, чтобы прекратили, и все замерли на месте. Нападавшие попытались улизнуть, но Плистарх зарубил их аккуратными, беспощадными ударами, тела повалились на вымощенную булыжником землю.
Стоять остались двое спартанцев, мужчина и женщина. Женщина вдруг упала на колени, согнувшись над раной. Мужчина сел рядом с ней и зарыдал. По его рукам текла кровь, он был без оружия. Плистарх бросил взгляд на убитых илотов. У тех были большие широкие ножи, взятые из какой-то кухни или мастерской. Один такой валялся у ног царя – старая железка с остро наточенным, скругленным у кончика лезвием.
Вдруг илот шевельнулся. Получив ужасную рану, он цеплялся за жизнь и пытался встать. Илоты не отличались таким крепким сложением, как спартанцы. Худые и жилистые, они носили темную, грязную одежду, истрепанную долгими