– Они покупают услуги, Аспазия. Твои советы, умения и внимание. Клянусь богами, как они жаждут внимания! Мы научили тебя читать и писать. Никакой проститутке это не нужно! Если бы ты чуть больше знала о мире, то поняла бы, какая это редкость. Ты и правда считаешь, что у нас здесь публичный дом? Я думала, ты одна из самых умных девушек. Похоже, я ошиблась!
Матушка увидела, что на глазах Аспазии блеснули слезы, и смягчилась:
– Аспазия, ты все неправильно поняла. Жизнь в этом доме чего-то стоит, нам нужны деньги, чтобы кормить и одевать своих воспитанниц. Ты ведь не думаешь, что вырученного от горшков, которые мы продаем, хватит на это? – Матушка вздохнула и покачала головой под обвиняющим взглядом Аспазии. – Наши девушки, вероятно, попадают в постели к мужчинам, которых мы им находим. И да, возможно, некоторые из них продают ту часть, за которую ты схватилась, если все остальное им не удается. И что с того? Мир жесток, Аспазия. Никто нам не поможет, когда мы голодаем. Мы делаем что приходится, чтобы жить. В этом доме мы пытаемся обеспечить умным девушкам достойную жизнь. Я бывала в домах, где муж души не чает в той, кого мы ему нашли, где играют их любимые дети.
– Все, что ты говоришь, – ложь! – крикнула Аспазия. – Ты рассказываешь эти сказки, чтобы мы вели себя тихо, а когда продаешь нас, как рабынь, мы никогда не возвращаемся. Почему я больше ни разу не видела ни одну из ушедших отсюда девушек? Они могли бы рассказать нам о своей восхитительной жизни, о заботливых и любящих мужьях, о пухлых маленьких детишках!
Слезы покатились из глаз Аспазии, а голос стал резким. Матушка прислонилась к двери и скрестила ноги:
– Может быть, Аспазия, они стыдятся того места, где выросли. Или не хотят вспоминать, кем были. У большинства из них теперь есть новые подруги. Кто знает? Все женщины разные. Ни один ответ не подойдет им всем. Но при этом они – и ты, Аспазия, – одинаковы в одном. – Глядя на нее исподлобья, Аспазия хотела, чтобы старая карга поскорее убралась, но та кивнула и продолжила: – Они хотят лучшей жизни, чем у их матерей. Я помню это. Когда родились мои сыновья, я мечтала показать мальчиков ей. – Матушка улыбнулась, но в ее улыбке крылся целый мир печали. – Ну а теперь я знаю немного больше. Мой старший погиб под обвалом, другого убили на войне. Мой любящий супруг? Однажды он схватился за грудь и просто… умер. Можешь себе представить? Я продала его лавку. Он делал обувь, я этого не умела. А без умения у меня остались только инструменты и немного кожи. Потому я и вернулась сюда, Аспазия. И меня приняли с радостью. Даже если ты ненавидишь это место, все равно здесь твой дом.
– Я просто хочу выбраться отсюда, – жалобно пролепетала Аспазия.
– О, мы найдем тебе мужа, я не сомневаюсь. Или ты будешь управлять этим домом и приказывать всем нам, что делать. Или одно, или другое, пока я не наложила на себя руки. – Она дождалась улыбки Аспазии, потом отлепилась от двери. – Ладно. На ужин белая рыба с лимоном.
– Но ты же сказала…
– Я много чего говорю.