Я сразу пообещал, что если он приедет, то его здесь накормят.
– Тогда я согласен.
И только после этого мне пришло в голову спросить у Дюши, есть ли у неё что-нибудь съедобное.
– Только макароны с сыром.
Я передал этот ответ Диме, и он написал: «Пойдёт».
Тем временем собравшиеся принялись упрашивать Базаркина продемонстрировать своё творчество, особенно усердствовали те, кто уже слышал его стихи, но не в его исполнении. Базаркин же раз 50 сказал, что уже давно не исполняет свои стихи на публике и вообще он уже не тот, да и публика уже не та.
Мне вконец надоело слушать это, и я вмешался:
– Слушай, на прошлом вечере сразу три человека читали твои тек- сты, все хорошие поэты, и всё равно никто не уловил смысл.
Он посмотрел на меня долгим взглядом:
– Ладно, Никита Никитич или как тебя по батьке. Освободи мне место, мне надо найти свои стихи в интернете, я так их не помню.
– Пожалуйста.
Ещё с четверть часа ушло на то, чтоб он нашёл свои тексты и на- строился.
Но затем было нечто. Настоящая экспрессия, слова в его текстах казались освобождёнными от смысла и воздействовали как аккорды, проникая куда-то внутрь тебя.
Ева потом призналась мне, что дрожала всем телом, пока слушала, другие тоже замерли, будто пронзённые, и когда он закончил, повис- ла звенящая тишина, и всем нам хотелось длить её, чтоб насладиться контрастом, и только Дина, в силу своих лет не поняв момента, соско- чила и со словами:
– Кто хочет курить? – потянула за собой на балкон Еву.
И я подумал, что она, очевидно, ещё мала для таких вечеров. Дюшу я попросил проявить себя хозяйкой и заняться готовкой.
Она нехотя пошла на кухню, но справилась быстро, аккурат к Дими- ному приходу.
В зале тем временем в ход пошла вторая бутылка виски и воца- рился всеобщий гвалт. Базаркин спорил с Изаксоном и Тимой из-за Кастанеды, кажется, доказывая, что единственное настоящее медита- тивное средство – это водка.
– Тогда почему ты пьёшь виски?
– Да?!
– Потому что настоящую водку сейчас не найти, кругом подделки!
А я просто пью.
– А можно я себе ещё виски налью? Мне нравится, – это была Дина.
И только Ева имела привычный богемный вид. Она сидела у сте- ны с бокалом виски, во взгляде, устремлённом в потолок, отражались безмятежность и отрешённость, как будто она сейчас парит той синей птицей над привычными человеческими мыслями.
И никто за всем этим криком не заметил появление ещё одного человека.
Мы с Димой прошли на кухню, он взял ложку и стоя принялся есть прямо из кастрюли. А я тем временем рассказывал про планы снять фильм.
Когда он закончил, то сказал только:
– Да, Никитос! Мне это очень интересно, я с удовольствием приму участие. Но сейчас пойду. Может, ещё на автобус