сани везли из-за Волги сено. Грузовиков было мало. На моих глазах появился первый остроносый автобус. Бабы с бидонами и мешками катили в села или в город на грузотакси. Дорога полого поднималась в гору и исчезала за горизонтом. А что там, за горой? Этот вопрос сильно занимал меня. Желание открыть мир пошире осталось и во взрослой жизни. И вот свершилось! К дому подкатил на мотоцикле «Харлей» папин товарищ, Коля Воробьев. Налетели глазеть на трофейный мотоцикл мальчишки. Стеснительность не позволяла мне высказать вслух свою просьбу, но он понял все по глазам и молча усадил меня на широченный бензобак. Я вцепился в руль, сильные руки сжали мне бока. Бодро затарахтел мотор, замелькали дома, сады. Гора стала распрямляться, горизонт отодвигался все дальше. Я разочарованно смотрел на цепь унылых домишек на окраине леса. Рявкнул гудок паровоза, разглядел там кирпичную водонапорную башню. Такой была станция Привольская. Как я был благодарен дяде Коле! А скоро он проявил себя настоящим героем. Недалеко от нашего дома случился пожар. Я выскользнул из калитки и побежал, куда бежали все, прошмыгнул через толпу зевак. На траве перед горящим домом плачущие погорельцы. Тут же валяется в пыли посуда, самовар на боку. Огонь с гулом пожирает дом, уже рухнула крыша, в шлейфе огня летают, как птицы, горящие тряпки, искры, и всё это огненный вихрь разносит далеко и высоко. Соседи льют воду на свои крыши. Вдруг затрещал лопающийся шифер – все поспешно отступили. Дядя Коля, живший неподалеку, тоже был на пожаре. Он прислушался к воплям погорелицы и вдруг ринулся прямо в клубы дыма и огонь! Народ охнул и затих. Спустя некоторое время появился герой – чумазый, закопченный, и вручил женщине узелок с деньгами. Она на колени. Все громко хвалят его за отвагу и честность. Перекрытие рухнуло, и на месте дома – большой костер. Меня, взволнованного всем увиденным, волокут домой.
У дяди Коли Воробьёва был интересный родственник. Папа его звал «пан Ситкевич». Звали его Антон Нифонтович. Иногда он сопровождал отца на охоте. По возрасту он был глубоким стариком, но довольно энергичен и мастерски описывал давние охотничьи приключения к большому удовольствию слушателей. Вижу его, как сейчас. Бородатый, всегда в безрукавке, отороченной мехом, и бурых козловых сапожках. Папа в осенний сезон на лодку собирал друзей на охоту. Запомнились его возвращения с таких охот. Время позднее, все домашние уже волнуются. И вот звякает калитка, слышен радостный визг Буяна. Комнаты наполняют волшебные запахи пороха, дичи, крови, костра! Слушаем его рассказы, всегда сопровождавшиеся юмором и шутками. Когда спутники были серьезные, солидные, вроде Антона Нифонтовича, Карпа Александровича, Артурыча, знакомого уже Воробьёва – он десятками привозил уток, гусей. Но был один, тоже фотограф, тучный Михайлов. Азарт, дурь и жадность делали его посмешищем у братьев охотников. Папа рассказывал десятки случаев, где героем был Михайлов. Вот несколько примеров. Передаю их с папиных слов.
«Иду я мимо исторического музея, вдруг из окон Михайлова, на втором этаже соседнего
