– Кто тебе поручил это?
– Какой-то незнакомый мужчина, мадам.
– Как он был одет?
– Как и все, мадам. Я не знаю, кто он такой.
Похоже, девчушка говорила правду. Розина, державшая ее за руку, разжала пальцы.
Раздались аплодисменты. Музыка Сен-Санса заглушила их диалог. Стефен обернулся. Жена улыбнулась ему. Цветочница – невозмутимая, быть может, даже циничная – стала предлагать сидевшим в креслах слушателям не первой свежести красные розы.
Когда она удалилась, бросив заговорщицкий взгляд на Розину – уже звучали первые такты «Прелюдии к послеполуденному отдыху фавна» Дебюсси, – письмо было извлечено на свет.
Почерк на конверте не пробудил в Розине никаких воспоминаний. Она открыла.
В лаконичной анонимной записке говорилось следующее:
ДЕСЯТЬ повелевают. Они хотят крови. Исполняйте. Не забывайте о БАНДЕ «ИНФРАКРАСНЫХ».
Розина почувствовала, как в висках застучало. Со дня монжеронской катастрофы она жила словно во мраке, и вот некая багровая вспышка озарила эту тьму своим драматическим светом, после чего забрезжил жуткий рассвет, позволявший смутно различить черты чего-то еще более страшного, чем первобытная ночь.
Итак, сбывались худшие предположения! Подтверждался смысл знаков, прояснялся язык ножей! От Стефена требовали пролить кровь!.. Но чью кровь? И кто требовал? Кто эти жестокие люди? Как они получили подобное влияние на Стефена? Почему он оказался в их власти? Ах! Несчастный! Бедный ее возлюбленный! За что ему такое наказание?..
Десять. Их десять. Было ли это каким-то символом? Увы! Париж – отнюдь не Венеция, а двадцатый век не имеет ничего общего с самой зловещей эпохой Светлейшей республики. Совет Десяти теперь превратился всего лишь в исторический факт, хотя и достаточно жуткий для того, чтобы вызывать дрожь даже по прошествии столь значительного периода времени. Вероятно, автор таинственного послания решил напустить леденящего страха, повелевая, словно всемогущий тиран.
Десять. Банда «инфракрасных». Тайная организация насчитывала десять членов. И среди них – Спектрофелес? Среди них – тот, кто втыкал ножи, похищал, а затем возвращал украшения?
Почерк в записке отличался от того, которым были подписаны визитные карточки, найденные в сейфах…
Но в конце-то концов, какое Розине было дело до личности мучителей? Главное было – знать, что Стефен – орудие в их руках, что он уже почти готов прекратить любое сопротивление и исполнить их указания, если только не будет спасен в результате чьего-либо немедленного и решительного вмешательства… Было ведь видно, что он с каждым днем все глубже и глубже скатывается в пропасть. Как знать, вдруг обострение ипохондрии лишь ускорит его падение? Он и так уже буквально летел в бездну!.. Нет сомнений, что его преследователи, незаметно для Розины, усилили нажим. Эта записка определенно не была первой! Этим-то и объясняются приступы отчаяния Стефена по возвращении из «Пурпурного