– Саша, а ну отойди от мусора! Я кому сказала! – разнеслось по двору в тот самый миг, когда малец уже решил вскарабкаться на край контейнера. Испуганно присев, он тотчас побежал обратно на игровую площадку, с детской легкостью забыв о происшедшем.
Дважды к остановке подъезжали переполненные троллейбусы, и пассажиры плотным строем, с яростью и решительностью римской пехоты, брали их каждый раз штурмом, но молодой человек оставался стоять в стороне, только нервно поглядывая на часы. Третий троллейбус под номером одиннадцать, грохоча штангами на стыках проводов, остановился перед опустевшим павильоном. Людей в нем было немного, и человек, пристроившись в конец очереди, наконец попал внутрь. Дверь со скрежетом закрылись, и, завывая электромоторами, троллейбус тронулся в путь, конечным пунктом его маршрута был “НИИ “Теплофизика””.
Серый кот оттолкнулся от края крыши и уже вороном полетел вслед уходящему одиннадцатому маршруту, в очередной раз ошарашив только что вернувшегося на крышу после сытного завтрака Бандита. Выгнув спину, рыжий кот проводил взглядом внезапно появившуюся на месте чужака большую черную птицу и, пятясь, вернулся на чердак. Нет, больше он сюда ни ногой.
Обогнав троллейбус, ворон сел на фонарный столб, пропустил его мимо себя и, выждав немного, полетел догонять. Так они добрались до конечной остановки на окраине города. Среди пустырей, густо заросших амброзией, одиноко возвышалось уже знакомое ворону обшарпанное здание из стекла и стали, усеянное наружными блоками кондиционеров. На вершине сооружения сохранилось несколько ржавых каркасов букв: “НИ… ТЕПЛО…ИЗИКА”.
Из раскрывшихся со стуком дверей выскочило несколько человек и чуть ли не бегом направились к зданию научно-исследовательского института. Среди них ворон увидел того самого молодого человека, за которым следил с самого утра. Тот, прижимая к груди портфель, чтобы было удобнее протискиваться между людей, быстро скрылся за вращающейся дверью центрального подъезда.
Деревьев поблизости не было, поэтому ворону пришлось довольствоваться небольшой нишей в том месте, где когда-то располагалась буква “Ф”. Чтобы скоротать ожидание, он вновь погрузился в воспоминания.
––
Матушка прохворала всю зиму, ни разу не выходя из дома. Все ждали, что с приходом весны болезнь, терзающая изнурительным кашлем ее душу и тело, как обычно отступит, но проходили дни, наполненные ласковым теплом, буйством цветов и зелени, а она продолжала болеть. Все домочадцы и крепостные жалели Никиту, которого между собой называли блаженным, сетовали на его горькую судьбу и думали, что Мария Ильинична