– И то так, – согласился Бенжи. – Я вот, например, за эти годы так и не понял, зачем ты здесь.
Радецкий пожал плечами.
Солнце вставало над водой медленно и величаво. Новый день ничего не знал и не хотел знать о маленьких проблемах маленьких людей.
– Хочешь, я помогу тебе? – спросил Бенжи.
Радецкий прищурился и долго молча смотрел на андроида из-под длинных светлых ресниц.
– Спрашиваешь, – сказал он наконец.
***
Бенжи провёл на берегу три дня. Три дня они с Революцией строгали, пилили, клеили, плели и красили корабль под звонкий хохот морфов, похожих на маленьких желторотых галчат.
Ветер с Атлантики гнал в сторону берега белых крикливых чаек и трепал спутанные волосы Радецкого. Глядя на него, Бенжи всё время улыбался блаженной улыбкой и думал о дружбе, пользе и бескорыстии.
А ближе к вечеру третьего дня у него стала падать подзарядка.
Ая появилась на берегу, когда они с Революцией сидели под деревом, прислонившись спинами к тёмному шершавому стволу. Андроид искал в недрах своего софта запуск долговременной памяти в режиме экономии, и на его лице бродила блаженная улыбка.
– Мне не нравится выражение твоего лица, – сказала Ая. – Ещё пару тысяч лет и тебя будет не отличить от человека.
– Ну, что ж, – с готовностью откликнулся андроид. – Случись мне скрываться, это даст дополнительные преимущества.
Ая взяла его за руку.
– Бенжи, ты меня пугаешь.
– И давно тебя пугают довольные жизнью? – Бенжи пошевелил пальцами, лежащими в Аиной руке, и через них пошёл ток. Ток был такой высокоамперный, что чувствительно защипал его тактильные датчики. – Солнышко, ты ведь меня не сожжёшь?
– Не сегодня, – усмехнулась она и повернулась к Радецкому: – Здравствуй.
– Привет, – откликнулся Революция.
Многое, происходящее между людьми, ускользало от Бенжи. Собственная дефективность, которая так огорчала его в играх с маленькими морфами, проявлялась даже здесь: все эти нюансы типа эндорфиновой эйфории ускользали от него какими-то подразумевающими, но так до конца и не проявленными фантомами.
– Ну, что ж, – сказала Ая, отпуская его. – Один есть.
И взяла за руку Революцию.
О том, что происходит что-то не то, Бенжи догадался только по тому, как дёрнулась у Радецкого вторая рука. Судя по выражению его лица, ток, стекавший с Аиных пальцев, был как раз таким, чтобы Радецкий смог сдержаться и не закричать. И он промолчал. Со стороны всё выглядело так, словно реализат и человек просто замерли в долгом рукопожатии.
– Как оно? – усмехнулась Ая, и было не понятно – то ли речь идёт о делах Революции, то ли о его ощущениях.
Но Радецкий усмехнулся в ответ:
– Хорошо, – и Ая сжалилась, отпустила его руку и огляделась.
– Покажешь корабль?
– Да.
***
Корабль всё ещё стоял на берегу – наверху, на высоких самодельных кильблоках, и солнце играло на его заново выкрашенных глянцевых белых