Уже поздно вечером, при свете лучины, стали подсчитывать – сколько чего куплено и почем.
Сидевшая до того в углу лавки Лиза подошла поближе к Михаилу, писавшему на восковых дощечках, вгляделась.
– Любопытствуешь?
– А можно мне?
– Неуж писать-читать умеешь?
– Батюшка научил.
На Руси писать-считать умели монахи, люди бояр-ского и княжеского звания, немногие купцы да житии люди – писари и столоначальники. А уж грамотные женщины – редкость необычайная. «Хм, похоже, приобретение ценное».
У Аникея сразу ушки на макушке, стойку сделал, ровно охотничий пес. И к Мишане ласково:
– Зачем тебе еще один лишний рот в избе? Продай ее мне.
– Не торопись, дядя Аникей, я и сам еще с Лизаветой не определился.
Похоже, Лизавета – грамотный работник, удачно Михаилу в руки попала. Хитер Аникей, с ходу ситуацию оценил, перекупить предложил. Однако если она и в самом деле грамотна да прилежна – самому пригодится.
Они свели счеты, Аникей отсчитал Мишане деньги, и молодой приказчик отправился с невольницей к себе домой.
Супротив ожиданий дед с бабкой встретили невольницу приветливо. А уж когда Мишаня объявил, что Лизавета сирота и выкуплена им из неволи, то и вовсе стали относиться к ней, как к дочери.
Бывшая невольница освоилась на новом месте. Работницей она оказалась хорошей. Каждый день Мишаня отмечал перемены в избе: то занавеска новая появилась на печи, где дед спал, то стол до желтизны выскоблен. Миски намыты, приготовлено вкусно, в избе чистота. Не промахнулся с приобретением молодой приказчик. И набожна – каждое воскресенье спозаранку в церковь на службу ходит.
Через неделю Мишаня со спокойной душой отправился на ушкуе в очередную ходку за товаром.
Они спустились по Вятке вниз и немного не добрались до Пижмы, когда впередсмотрящий Капитон закричал:
– Лодья впереди тонет!
Все сгрудились у борта. Прямо по курсу, в двух сотнях саженей, завалившись на правый бок, погружалась в воду лодья.
– Не иначе – с топляком столкнулись, – сказал Павел, и сразу же: – Ну, чего рты раззявили – на весла! Людям помочь надо!
Гребли мощно, да течение мешало.
Наконец они оказались у лодьи. Почти в ту же минуту она ушла под воду, пустив большой воздушный пузырь.
В воде барахтались несколько человек. Команда хватала их за одежду и затаскивала на борт.
Вытащить удалось двоих – остальных отнесло течением в сторону, и они скрылись под мутной водой.
– Эх, беда-то какая! Спаси, Господи, их души! – сказал Павел.
Спасенные лежали на палубе, хватая ртом воздух. Одежда промокла насквозь, людей с лодьи трясло – от пережитой опасности и от холода.
– Никанор, Трофим – быстро сухую одежу!
Принесли старенькую, но чистую и сухую одежду. Мишаня взялся раздевать одного из спасенных. Тот схватился за кафтан: – Не тронь!
Он сел на палубе, опершись на руки, потом ему удалось встать. Разделся донага, натянув сухое. Из промокшей одежды вытащил кожаную трубочку – вроде пенала, сунул