С привычной ловкостью лавирую меж дорогих кресел с меховой обшивкой, а этот бежит следом, красный от злости, поскальзываясь на своем же разведенном бардаке из перьев и королевских документов.
– Остановись, падла! – орет он мне, и я швыряю в него перехваченный со столика деревянный поднос. Элибер верещит, как злобная истеричка. – Я тебя сейчас зарежу!
– Нож на кухне, придурок, – парирую и обхватываю руками кресло, как свой щит. – Смотри мне, этот стул дороже всего моего дома! Не жаль тебе будет в него ножами тыкать?
– Подонок проклятый! – он гневно пинает столик у камина, и тот падает в угли. Идиот.
Мы замираем одновременно, наблюдая, как вспыхивает красное дерево, и огонь жадно облизывает лакированную поверхность пламенными языками.
– Правильно. В топку его! Забрать у богатых, раздать бедным, – говорю, кивая на кресло. – Оно следующее?
Элибер чуть не валится с ног. Я хохочу, а он орет, как бешеный:
– Стража!!! Тащите воду, идиоты! Пожар!
– Да ладно, – смеюсь. – Вместо полешка.
– Сейчас ты у меня – вместо полешка, – Элибер злобно плюет на горящий столик, а я хватаюсь за живот, не в силах больше сдерживать разрывающий меня гогот какого-то пустынного южного животного.
– Вот это ты затушил так затушил!
Разгневанный владыка Фелабелля смотрит на меня, как на шута. Смотрит одну секунду. Вторую. Глядит на свой мелкий плевок, что начинает закипать от жара камина. И заливается смехом. Серьезно.
В комнату вбегают стражники и служанки. Глядят на нас, как на психов, опрокидывают ведра с водой в камин. А мы все смеемся до слез.
– Иди, пока я не осуществил обещанное, – выдавливает он, сгибаясь пополам.
Вытираю глаза и ухожу к двери, подпрыгивая на пружинистых ногах от хохота, рвущегося из груди. Уже на пороге он вновь меня окликает.
– И Ривер. Будет что-то непонятное в изучении букваря – зайди. Я объясню.
«Зайду, – думаю, пораженный, – обязательно».
Элибер
Я проснулся от навязчиво шороха где-то под кроватью, пытаясь подавить накопившееся раздражение. Заснуть было тяжело, а оттого злость за нарушенный покой и тишину сразу же подкатила к горлу. Весенние лучи прокрались в королевские покои, скользнули в черные волосы Ривера. Паж ползал по полу на четвереньках, подбирая перья, и шебуршал, как крыса. Я выдохнул от облегчения. Не Сигурд, и слава Триедине.
И тут-то понял кое-что по-настоящему важное. Наступил Имболк.
– Уже проснулись, Светлейшество? – Ривер выглянул из-за подножья койки, ухмыльнулся по-лисьи. – Это хорошо. Кто рано встает, тому, как говорится, живется легче.
Я хмыкнул и по привычке потянулся к графину с вином. Но тут же отдернул руку. Не буду. Хватит с меня.
– В таком случае уж лучше совсем не спать, – уселся и протер глаза. В голове промелькнули