– Vas-y! – цедила оксиванка сквозь стиснутые зубы. Она принимала вызов, лишь одним глазком следя за дорогой.
Ей разбойник не ответил. Только раскачивал клевец, намереваясь вбить его клюв прямо в маленькую головушку рыцарки.
Сейчас или никогда. Жаклин, удерживаясь в седле только благодаря стремянам, крутанула торсом. Банши резко опускалась на мародёра крюком.
Химерит стукнулся об антимагический сплав. Выживший был не дурак, раз выставил перед собой экю в самый подходящий момент. Парировал, особо не напрягаясь. Коса заскользила по инквизиторскому сплаву с противным скрежетом.
За разбойником не заржавело. Едва Банши соскользнула с металла, он пустил в ход клевец. Удар по горизонтали. Жаклин выгнула ноги, прижала к себе древко косы, припадая спиной к лошади. Оружие со свистом пронеслось у самого носа оксиванки.
Девушка-рыцарь тут же поднялась. Они сцепились в бессмысленной конной дуэли, больше напоминавшей возню. Но иного шанса расцепиться у них попросту не было. В седле удержится только один из них!
Жаклин заметно отстала от остальной группы, бодаясь ожесточенно с разбойником. Даже от Вронски. Якуб и сам так до сих пор и не отлип от противника, что осадил его с левого фланга. Борьба давалась ему и того тяжелее, ибо ситуация для него сложилась прямо противоположная той, которая у Аземы.
Моргенштерн вообще не годился в суматошный поединок верхом на коне. Он только и делал, что защищался. Не то отбивался щитом, не то отмахивался жалкими контрударами. А соперник, перехватывая играючи кавалерийское копьё, всё бил и бил. С изяществом языческого бога, метающего молнии в море.
Каждая неудача в шаге от фатальной ошибки раздражала Вронски. То и дело оршак пускался в отборную, смачную брань:
– Pierdolona szmata!
Выживший успевал залихватски вести лошадь вперёд. Едва Якуб вынес моргенштерн к нему навстречу для удара, наездник легко и непринужденно отвёл скакуна чуть в сторону. Оружие только прорезало воздух перед его лицом. Враг откровенно глумился над оршаком.
– Kurwa pierdolona mać!.. – ругался миротворец, взбешенный донельзя.
Никогда и никому он не спускал насмехательств над собой. Потому, ослепленный гневом, то и дело норовил достать наездника. Снова. Из раза в раз. А все без толку.
За гневом своим Якуб не видел ничего, кроме смешков над ним. Благо, Вронски быстро сообразил, что таким ходом он просто останется в этом лесу навсегда. Позабыв вообще, что за ним, по меньшей мере, ещё один враг, возившийся с Аземой, оршак пошёл вразнос. Он пришпорил свою кобылу, подводя её к другой. Та испугалась и заржала, резко отходя влево, чтобы избежать бессмысленного столкновения.
Разбойник только занёс копьё для очередного удара, как вдруг стан от толчка подвёл его, клоня вбок. Наездник чуть было не вывалился из седла. Якуб как раз надеялся на что-то подобное. Мешкать не стал и взмахнул моргенштерном. По горизонтали. В самый подходящий для