– Да. Это кстати…
Никифор хозяйской рукой налил в два простеньких серебряных кубка. Даут отстранил рукой предложенное вино, на что эпарх весело заметил:
– А когда-то мы смеялись над стихами мусульманина Омар Хайяма. Вино, запрещенное Кораном и прославленное правоверным поэтом. Как там у него…
«Вино напитком вечности играет,
Испей того, что радость в мир являет,
Хоть, как огонь, вино нас обжигает,
Но, как вода живая, воскрешает!»
Тогда мы сравнивали вино с источником мудрости…
– …Или опьянения от познания истины, – грустно продолжил Даут. – Сейчас не время и не место… Я хотел…
– Знаю, знаю, – остановил гостя Никифор и с жадностью осушил кубок. – Ты желаешь говорить об этом Шайтан-бее. Ведь верно?
– Верно, – кивнул головой Даут и устало опустился на пышные подушки, оставшиеся от прежних посетителей.
– О! Если бы это было только моим делом и в моей власти, мы, наверное, смогли бы договориться. Но это дело государственной важности. Это дело выживания империи.
– Значит десять тысяч перперов…
– Десять тысяч полновесных золотых монет за слугу дьявола, разрушившего город? Десять тысяч и он во власти османского бея Орхана. И вот этот «синий шайтан» подходит с войском османов к стенам Константинополя, взывает к своему отцу Сатане, и…
– Оставь Никифор этот тон. Ты умный и ученый человек.
– Да? – сморщил лоб эпарх. – Выпью-ка еще. Неплохое вино. Умом я понимаю, что слова не ядра и не могут разрушить стен. Но еще недавно немногие верили, что при помощи пороха и пушек можно заставить сдаться сильно укрепленный город. И что же? Пять лет назад пушки английского короля заставили открыть французские ворота большого города Кале. Насколько мне известно, твой бей Орхан весьма интересовался этим новым оружием войны для взятия твердынь. Кто знает… Может и проклятия этого «синего шайтана» есть оружие. Значит, я продаю оружие способное разрушить стены Константинополя за десять тысяч перперов. А еще я продаю знамя, за которым пойдут все гази Востока. Эти воины ислама испепелят христианские земли, и превратят христиан в рабов.
– Тебе мало этой горы золота, – понимающе кивнул Даут. – Хочешь еще столько же?
– А что мне с ним делать? А? С этими двумя горами золота? Если падет Константинополь, это объединит весь мусульманский мир под знаменами османов, и тогда падет весь христианский мир. Мне некуда будет бежать. Мне нигде не скрыться…
– Я могу, от имени бея Орхана, предложить его покровительство.
– Ах, вот как! Значит деньги и покровительство самого османского бея! А я решил, что ты рискнул жизнью ради друга… Едва ли не подумал, что и у палача может быть друг готовый сложить за него голову. Значит в этом миру все по-прежнему, и палач нужен как… Палач. А что этот «синий шайтан»