Даже слушая звуки Самайнтауна, как музыку, и следя за тем, как его город провожает очередной день, Джек не забывал здороваться с прохожими. Он шоркал по асфальту ботинками в такт голосам и нагибался к раскормленным черным котам, выходящим ему навстречу из домов местного ковена, чтобы почесать их, мурлыкающих, за ушком.
– Джек, погляди! Это там не машина мэра припаркована?
Джек остановился рядом с Францем на краю тротуара возле журчащего водостока и проследил за его взглядом. Они оба уставились на крыльцо Лавандового Дома, окутанного благовонным дымом, как туманом. Тот струился из приоткрытых окон, витражи на которых образовывали картины – скелеты и черепа, утопающие в красных маках. Именно они мешали принять этот дом за жилой, хоть он и стремился сойти за него всем своим видом. На деревянных балках под навесом раскачивались ловцы ветра из кварцевых бусин и вороньих перьев, а на мраморных завитых подоконниках цвела ядовитая кальмия, в горшках которой иссыхали насекомые. Из дымохода над черепичной крышей – она тоже была лиловой, как все четыре этажа и башенная пристройка, – валил перламутровый дым. Очаг в Лавандовом Доме горел круглосуточно: те, кто населял его, говорили, что огонь привлекает духов. Они сами якобы и поддерживают его, как поддерживают Дом во всех начинаниях, и потому в камине даже нет поленьев, а в комнатах – зеркал, дабы мертвые не испугались и не стали их заложниками. Достаточно было стоять там, где сейчас замерли Джек и Франц, чтобы почувствовать на себе их взгляды. За симпатичными занавесками в горошек мелькали призрачные силуэты, а где‐то за ними притаились хрустальные шары и разложенные доски Уиджи, которые и помогали жильцам Лавандового Дома выполнять свою работу – проводить спиритические сеансы.
Иногда можно было увидеть, как один из медиумов спускается с крыльца, ведя очередного клиента под руку, потому что сам идти тот уже не в силах. Все, кто хотя бы раз заходил в Лавандовый Дом, – неважно, из любопытства или ради встречи с усопшими, – выходили оттуда другими. Что‐то неизбежно