Да, Барбара определенно была умной – уж точно поумнее Франца, и иногда Джеку даже казалось, что она знает его лучше, чем он знает сам себя. Барбара всегда была рядом, послушная любому его слову, поэтому Джек старался, чтобы все просьбы, адресованные ей, были добрыми. И только хихикал от щекотки, когда она переползала через его шею и терлась о тыквенное лицо, прежде чем изменить форму и стать чем‐то новым.
– Зря ты под зонт не идешь. Мокнуть долго придется, знаешь. Мы ведь в машину только лопаты закинем, а дальше пешком. Завтра утром ее заберешь, не волнуйся, – сказал Джек и не без удовольствия заметил, как вытянулось лицо Франца под козырьком кепки и растрепавшейся челкой. Та все‐таки завилась в крупную спираль. – Я ведь так и не закончил обход Темного района, а я лучше ориентируюсь, когда хожу на своих двоих.
– Но…
– Тебе тоже стоит присоединиться разнообразия ради. И не то чтобы это была просьба, Франц.
Последнее Джек добавил спешно, когда заметил поджавшуюся верхнюю губу и выступающие клыки под ней. Зонт в руке тоже дернулся: не то в ответ на реакцию Франца, не то потому, что Барбара тоже не любила промокать. Она сложилась сразу же, как только Франц открыл багажник старенького «Чероки», образовав над ними навес, после чего встряхнулась, разбрызгивая капли дождя, а затем раскрылась снова, когда багажник захлопнулся. От кладбища до кинотеатра «Плакальщица», где Джек и прервал свой обход, было максимум минут двадцать ходьбы, но Франц шел за ним с таким несчастным видом, будто им предстояло пробежать целый марафон. По брусчатке, ознаменовавшей начало пешеходных улиц, за ними волочилась одна тень на двоих и танцевали бронзовые листья.
Снова показались люди. Снова сменился запах влажной могильной земли на приторный аромат попкорна и шоколадного сорбета. Чем ближе к полуночи подбиралась стрелка на башенных часах Самайнтауна, которые было видно из окон каждого дома, тем сонливее выглядел Светлый район и тем оживленнее начинал выглядеть Темный. Неоновые вывески вспыхивали, будто раскрывались светящиеся глаза города, и мимо с ревом проносились вампирские банды на мотоциклах, на что Франц плевался им вслед. Посреди перекрестка на подходе к реке сидела келпи [7], играя на деревянной флейте, и пепельные волосы ее извивались, плавая по воздуху, а возле ног образовывали гнездо, куда прохожие бросали звонкие монеты. Если пройти рядом, то можно было почувствовать, что пахнет уже не сорбетом, а сыростью и прелым сеном, поэтому Джек с Францем обошли перекресток по дуге, из-за чего едва не столкнулись с мамбо, жрицами культа вуду, торгующими любовными амулетами