– По-вашему, выходит, что отца Викентия убил собственный помощник?
– А как же иначе, – нисколько не сомневаясь, ответил околоточный и вновь склонил разговор в сторону местных поверий: – Тут и ежу ясно: не сдюжил мальчонка. На молодую душу зло особое влияние имеет, поскольку нет в ней силы необходимой. Завладел им черт треклятый, натворил бед и покинул тело. А когда Никитка умом возвратился, так сам в петлю и запрыгнул. В этом уж точно сомнений никаких быть не может: и веревка, и борозда на шее, все зафиксировано честь по чести.
Подобные суждения окончательно подорвали терпеливость столичного сыщика. Закончив барабанить по столу, он склонился вперед и тихо поинтересовался:
– А кто производил осмотр и вскрытие тел?
– Знамо кто, Поллинарий Всеволодович, местный врач. Не коновал какой необученный, а цельный специалист. Он у нас тут один за всех. И жизнь дает и в последний путь провожает. Да вы лично можете у него все выспросить, коль нужда имеется. И найти его несложно: как на улицу выйдете, сразу налево ступайте. В горку подниметесь и на развилке снова налево. Белый дом с голубыми ставнями увидите, стало быть, добрались.
Иван Федорович покинул своем место. И коротко кивнул с порога.
– Благодарю за помощь.
– Да мы что, мы завсегда рады, ваше благородь, – широко улыбнулся околоточный и даже отдал честь, хотя в том и не было никакой необходимости.
***
Откладывать визит к доктору Иван Федорович не стал. Ему как воздух был необходим разговор с ученым человеком, а то того и гляди сам начнешь склоняться в сторону бабушкиных сказок про всяких змеиных божеств, заправляющих здешними местами.
Время неумолимо тянулось к полудню. Для посещения больных на дому еще рано, да и для обеда тоже. «Идеально, чтобы нанести визит вежливости», – рассудил сыщик. И хотя вопросов к доктору у него пока было не так много, сделать следующий шаг в расследовании без этой короткой беседы Иван Федорович просто не мог.
Подойдя к калитке, сыщик повернул щеколду и попал во двор. Здесь было пусто: ни местных жителей, ни живности. Впрочем, собачья будка все-таки имелась.
Так, а где же пес?
Цепь небрежно валялась в пыли, обвивая пустую миску (лишь дождевая вода расплескалась по дну), а главный её конец исчезал в недрах собачьего жилища.
Сыщик приблизился к будке, присел на корточки и с интересом заглянул внутрь. Пес оказался небольшой, но ужасно лохматый, из-за чего определить породу было весьма затруднительно: вероятнее всего, обыкновенная дворняга. При этом сыщика удивило поведение пса. Вместо того, чтобы нежиться в лучах выглянувшего из-за туч солнца, дворняга забилась в угол и, прижавшись к земле, жалобно повизгивала.
Не успел Иван Федорович найти этому хоть какое-то