– Не знаю, кто придумал её, но она родилась и живёт во мне и умрёт вместе с моим сердцем, – говорил он, вдыхая запах её огненных волос, и она затихала на его груди.
– Не говори так, любимый. Любовь выше смерти, она – свет, а он льётся и во тьме, звёздным светом и ему нет конца, как и нашей любви.
Уткнувшись лицом в её волосы, пахнущие фиалками, даже здесь в саду роз, Равивэл думал: « Что со мной? Почему, мне достаточно её взгляда, губ, торопливых слов? Где неистовое желание срывать одежды, обладать и наслаждаться телом, гореть, выпаливая всё внутри? Почему, я смотрю на неё и задыхаюсь от счастья, боясь грубого касания, неосторожного слова? Разве любовь бывает такой разной? Где она истинная? Та – удушливая и прожигающая насквозь или эта – лёгкая, как облако и волнующая, как запоздалый рассвет, дарящий надежду. Где я – настоящий? ».
– Звёзды светлеют, – тихо проговорила Вивьера, отрываясь от Равивэла. – Пора расставаться, но как я покину тебя?
– Встречи всегда заканчиваются расставанием, иначе их бы не было, так устроен мир. Я провожу тебя, – сказал Равивэл, протягивая ей руку.
– Лорок задаст мне хорошую трёпку, – весело проговорила Вивьера, вложив свои хрупкие пальчики в его сильную ладонь.
Полная луна плыла в вышине и розы ещё цвели, ожидая рассвета, чтобы закрыться в бутоны и расцвести ночью, вновь явив миру свою красоту. Они уходили, крепко держась за руки, и ночь провожала их, чтобы услышать:
– Прощай, любимый.
– Прощай, любовь моя.
– Почему, ночи так коротки. Ещё один поцелуй, любимая.
– Ещё один? Всего один и тебе будет довольно? Как я расстанусь с тобой? Как уйти?
– Надо уйти, чтобы встретится вновь.
– До нового солнца, – звонко рассмеялась она и побежала к высокой чугунной ограде, сплошь увитой зеленью и цветами.
Глава десятая.
День солнечного равноденствия не опоздал и пришёл вовремя, собрав всех или почти всех, жителей Аркадима на Арене, созерцать не гладиаторские бои, а битву сумасшедших гонщиков.
Смотр технических изобретений, проходивший каждое солнцестояние, являл такие экземпляры, что зрители не раз заходились то удивлением, то восхищением, то заразительным смехом. Изобретательные авторы показывали внешний вид своего детища, а затем, гнали, хвалясь техническими характеристиками. Их оригинальные машины нельзя было просто назвать автомобилями или атмомобилями из-за сложности конструкций и фантазии изобретателей. Победителю доставался лавровый венок, а Аркадиму его изобретение. Проигравший не получал ничего и лишался своего изобретения, как устаревшего, не нужного этому времени и миру и его сбрасывали «Вниз», навсегда забывая о нём.
Казалось, это соревнование, было смотром не только новейшей техники, но и женских нарядов, играющих цветами, оригинальными покроями, вычурной отделкой и изобилием украшений, тяготивших мраморные шеи, гибкие руки и хрупкие пальчики. Ярко разодетые