Это произошло так быстро, что Сима не поняла, как, где и что. Она налетела на высокого мужчину в черном пальто и столкнулась с ним так сильно, что тот пошатнулся, разве что не упал. Сима быстро отскочила и вместо того, чтобы взять ноги в руки и бежать, что было бы вполне разумно, остановилась и посмотрела на него.
Ох, лучше бы она этого не делала!
Она увидела перед собой страшное лицо, исполосованное неровными шрамами. А огромные полубезумные глаза с яркими, будто светящимися белками, горели таким отчаянием, что Сима завопила, сорвалась с места и побежала, не разбирая дороги.
Она бежала, не чуя ног, пока не оказалась в подворотне, где никогда не была. Сима опустилась на корточки, прислонилась спиной к стене грязно-розового оттенка и замерла. Ее всю трясло, но не от холода. Она не могла даже объяснить, что ее больше испугало ― шрамы на лице того незнакомца, или его горящий взгляд, полный отчаяния и боли. Немного успокоившись, Сима решила, что этот человек ― сумасшедший. Или у него случилось какое-то горе, оттого он смотрел так, будто внутри него был личный ад. Она старалась прогнать его образ из памяти, но он никак не уходил, сколько она ни трясла головой. Даже папа не появлялся, наверное, ему тоже стало страшно. Или он рассердился, что его дочь струсила – ведь она всегда была смелой и не сдавалась, что бы ни произошло. Или решил, что она уже взрослая и может сама разобраться с проблемой, в которую вляпалась по глупости.
Когда Сима окончательно пришла в себя и огляделась, то увидела, что сидит у полуразваленного дома рядом большой свалкой и несколькими мусорными баками. Проблемы только начинались. Переваливающейся походкой к ней приближался некто грузный, в обвисших штанах и куртке, напоминающей лохмотья. Несмотря на это, он довольно-таки быстро двигался. Рыжие грязные космы падали ему на лицо, а большой пивной живот не внушал доверия.
Про таких маньяков она наслушалась всяких жутких историй в детдоме. Ну когда ее еще не отселили на самый чердак и разрешали сидеть в общей комнате вместе со всеми. Тогда ей казалось, что это просто сказки для запугивания малышей. Но теперь Сима понимала: это вторая ошибка за день, а может не только за день, а и за всю жизнь. Ведь прямо сейчас можно было сидеть в своей каморке, смотреть старенький телевизор, кутаясь в ветхий, побитый молью плед, и радоваться, что в такой пасмурный, промозглый день не нужно никуда идти.
Только вот сожалеть о чем-то было поздно. Толстяк уже нависал над ней, и от него сильно разило спиртным.
Вскочить и убежать? Надо было думать раньше. Позвать на помощь? Бессмысленно кричать в этом захолустье, ее не услышат, по крайней мере – нормальные люди. Чувствуя слабость во всем теле и подкатывающую к горлу панику, Сима крепко зажмурилась и закрыла руками лицо.
– Ай-ай-ай, – услышала она над ухом, после чего последовало цоканье языком. – Такая молоденькая и без дома осталась!