А кто-то и на небе – журавлями.
Мы на планеты горестном челе
Являемся ожившими полями,
Травинкой, воробьиными «чирик»
И ручейка бесхитростным журчаньем.
Мы слышим шум деревьев, детский крик,
Весенней ночи робкое молчанье,
Твое дыханье и твои мечты —
Они реальны. Вышло, слава Богу.
На свете часть меня. И это – ты —
Кто помнит нашу долгую дорогу.
Репетиция
Игра ума, воображения полет,
К готовым строкам приложение души…
Душа, как птица, и рыдает, и поет,
Когда и голос есть, и струны хороши.
От струн, трепещущих внутри живого горла,
Волна эмоций завороженно бежит.
Все то, что вне, одно мгновенье жизни стерло,
И кисть творящего взволнованно дрожит.
Картина – жизнь, картина – смерть,
картина – мука…
Картина – ненависть, любовь и торжество.
Глаза, фигура, и опять – рожденье звука.
Стихи… лишь рифмы. Мир. И только-то всего.
8—9 мая 2014
Спасибо за душ не утихший огонь,
За ваши живые глаза.
За то, что почувствует снова ладонь —
В ней очутилась слеза…
Простите за пафос, родные мои,
Но все это с нами навек.
Пусть будет весна, пусть поют соловьи,
Пусть счастье найдет человек.
И мы убеждаемся снова и вновь,
Что, как бы наш мир не трясло,
Спасет, проведет и поднимет любовь,
Кому полюбить повезло.
Любить дорогих и Отчизну любить,
А память хранить до конца,
Чтоб быть Человеком. Действительно – быть.
И жить, не теряя лица.
Над нами пройдут незаметно года,
И место для подвигов есть…
– А помнишь, я, вроде, запнулся тогда?
И – снова: вы – школьники. Здесь.
Мы все пропустили сквозь сердце. Навзрыд.
Был каждый на это готов.
Что ж… Каждый со сцены свое говорит,
Но общие – выдохи слов.
До дрожи. До белых костяшек пальцев.
До самого главного звука в жизни.
До общего вдоха всех нотных скитальцев.
До чистой любви к нашей общей Отчизне.
До благодарности в каждом звуке
Тем, кто погиб, и тем, кто выжил.
Мир человечности – главной науки —
Стал нам сегодня намного ближе.
Музей, которого нет
«Открытое письмо». Презрение.
Тепло и память. Осторожно.
Предельно краткие движения.
«Гражданочки! Держаться можно!»
Горячечный пунктир дыхания
Уходит в звуки метронома.
Блокадный город. И река. Не я,
Не мы ему знакомы!
Но видим – черной кляксы проруби
И пайки хлеба очертания.
И вот – крылом плеснули голуби
На крыше сумрачного