В общем, сгоняли они, притащили много всякой еды, накормили мы Ругера, а потом у Маруси взяли косметичку со всякой ерундой, ножницы достали маникюрные и еще канцелярские и постригли его немного. Нам так понравилось, что я решил найти кота Новилишны Филофея и его тоже постричь. Жарко же ходить в шубе.
Но Филофей умный, пап. Он от меня сбежал сразу, и я организовал на него охоту. Я был вождь племени калинцев, Вадька был моим разведчиком, Тимка – загонщиком, Люда – целителем, а остальные воинами.
Пап, мы на него охотились аж полдня! Все мокрые были, но поймали на каштане. Тимка его загнал на самый верх, и мне пришлось лезть туда. Было страшно. Правда.
Там небо было видно хорошо. А небо, пап, оно такое… Вот прямо не сказать, но такое небище, что закачаешься.
В городе я много сижу в сети, не обращаю внимания. А тут обратил.
Это здорово, когда небо так близко, что можно представить – сейчас вытянешь руку и дотянешься вон до тех облаков.
Я так и сделал, но снизу Маруська стала орать, и другие девчонки тоже. Нет, пап, всё-таки они дуры, хоть и умеют драться. Вечно мешают в самый неподходящий момент.
В общем, Филофея я уговорил. Сказал, что всё трогать не буду, только немножко постригу хвост. Мы с ним поняли друг друга. Вроде как поговорили на одном языке.
Когда я замолчал, он пошипел, но подполз по ветке близко и дал себя погладить.
Я чуть с каштана при этом не навернулся, представь, пап!
В животе так всё забулькало от страха.
Филофей слез первым, задом вперёд, я после него.
Внизу мы отдышались, я сел, он подошёл бочком, улёгся мне на колени, а я взялся за ножницы.
Маникюрные, пап – это дрянь, они режут плохо и мало, да ещё в шерсти путаются страшно. Так что спасибо Марусе, что она в косметичке не только их таскает, канцелярскими было стричь – одно удовольствие.
Да я и состриг-то всего ничего, правда. Немного по бокам прошёл и кисточку подровнял. Шубу трогать не стал, мне Филофей сказал по секрету, котам в ней очень даже ничего в жару. А я-то думал…
Руслановские, пока я делом занимался, балду гоняли – занимались армреслингом. Я б им сказал, что дохлый номер, они ж по силе равны, так бесполезно, вечно они друг друга проверяют.
Когда я закончил, Филофей ещё пошипел, но не зло, задрал хвост и ушёл. А меня, пап, так прихватило вдруг… не буду говорить, сколько я в кустах просидел у берега, ужас.
В общем, когда вылез, все уже спустились вниз по течению. То есть все, кроме Маруськи.
Маруська потом подошла и попросила, чтобы я её поцеловал. Я ж говорю, пап – они все до одной дуры. Ну как можно такие вопросы задавать? «Если ты меня поцелуешь, я тоже смогу с котами разговаривать?»
Она на меня смотрела, а рядом плескалась Пясть. Рыбы там мало на самом деле, но и ладно. Зато купаться и загорать хорошо.
Ты, пап, никому не говори, и маме тоже, но я её поцеловал. Маруську.
Она