Где на сцене не видно ни зги.
А в домах обновляют портьеры,
Заменяя рисунок на день.
Всё решает простецкая вера,
Романтизм и крадущая тень.
А в домах заменяют прохожих,
Не наживших совместной судьбы.
Снег колотит ушедших по коже,
По гримасе поджатой губы.
А в домах оставляют святое —
То, что в церковь с собой не возьмёшь:
Тело, мытое сном от постоя,
От навязчивых шуток и рож.
Ночь считает счастливых по окнам,
Не закрытым от гомона вьюг,
Апельсиновым пролитым соком
Завершая предутренний круг.
Змейка и Змеелов
Ты идёшь за спиною у снега,
Повторяя за вьюгой слова:
«Жизнь без страсти невзрачна и пега,
Как пожухлая – в осень – трава».
Я танцую на крохотной сцене,
Где вмещается карий рояль,
Повторяя: «Любовь лишь в обмене!» —
И бросаю подснежно вуаль.
Ты сидишь на «лоскутьях» скамейки,
Выплетая из сердца смешок:
«Сколько силы в танцующей змейке!
Обхватить бы стремительность ног!»
Я скольжу между светом и тьмою,
Оживляя засохший миндаль:
«Капля яда вдруг станет росою,
Если чувства изведают даль».
Мы идём за спиною у снега,
«Запалив» белый иней ветвей.
«Посмотри, пляшет в вечности Вега!»
Сколько в мыслях на вечер затей!
Белый кит
Город дышит сквозь лужи —
Белым китом осторожным,
Значит, кому-то нужен
Образ его подкожный.
Значит, под стук вокзалов
Он – альбиносом – светит,
Чтобы в разливах залов
Верить его примете.
Верить ушедшим в Лету,
Зная, что всё вернётся:
Души, дела, ответы,
Ангел, дворов «колодцы».
Верить, что арки – к счастью
Крутят полночным небом,
Что божий дар – ненастье —
Важен, как ломтик хлеба.
Верить, что люди-реки
Склонны дразнить потопом,
Зная, что «человеки»
Мерят их сущность лотом.
Верить в фонтан китовый,
Бьющий до Тау-смыслов…
Было в начале слово,
Радуга-коромысло.
Я крашу свои сумерки лиловым
Я крашу свои сумерки лиловым,
Похожим на тональный карандаш.
Прошедший день пусть ляжет под основу, —
У женщины ночной такая блажь.
Стрижом залётным подведу я веки,
Чтоб удлинить мерцание в глазах,
Ведь в них желаний берега и реки,
И цельность «ню» на выжженных камнях.
Как малахитно стелются закаты —
Разводами воссозданных небес!
Идущую по тонкому канату
Зовут упавшие наивным словом «бес».
И усмиряют сердце