Сажусь за руль. Сижу так вечность, уставившись в бело-голубую эмблему. Я понимаю, что хеппи-энда не будет. Интуиция. Компиляция. И коррупция, безусловно. Очередная итерация на петле трагической бесконечности, в которой мы все застряли. Глупо было предполагать, что всё это рассосётся волшебным образом. Раковая опухоль продолжает расти, если вместо лечения бегать от неприятных эмоций, которые вызывает диагноз. Если ты не лечишься, а игнорируешь симптомы, болезнь продолжает тихо разрастаться, а потом… убивает тебя. Исцеление – только твоя зона ответственности. Уничтожение тебя – зона ответственности болезни. Каждый добросовестно выполняет свою задачу.
Отвечаю Роме: «Не могу сегодня. Пригласи какую-нибудь девку)».
Он отвечает: «Тогда не приезжай ко мне сегодня!»
И я пишу ему с улыбкой: «А ты не давай ей мою футболку!»
Вместо SPA я еду в квартиру, которую уже нельзя называть моей. Я не была здесь около трёх месяцев, с того самого вечера, когда окончательно поняла, что должна бояться. Поспешно засовываю свои вещи в коробки, заглядываю в гостиную, в которой до сих пор пылится кровавая инсталляция. Это осколки моей любви, покрытые пылью и кровью, которые символично лежат здесь с ночи, когда мне открылась правда. Точнее, она всегда была открыта для меня, нигде не пряталась, но я прозрела именно в ту ночь. Это было больно. Среди кровавых осколков моей души валяется кольцо с бриллиантом. Кидаю кольцо в коробку с вещами, а осколки собираю в мусорный пакет. Уверена, вам очень интересно, что произошло в ту ночь, но я её не помню. Помню события, начиная с трёх часов ночи. Я уже спала, точнее, это сложно назвать сном, скорее я лежала без сознания, когда услышала звук поворота ключа в дверном замке. Я в панике вскочила, не зная, что делать. Будто все детские страхи про чудовищ под кроватью, бабу Ягу и дядек милиционеров ожили в эту секунду. Последний страх оказался реальным. Дядька милиционер пришёл ко мне в три часа ночи, потому что я очень – очень плохо себя вела. Я поспешно выхожу из гостиной и возвращаюсь в спальню.
На прикроватной тумбочке лежит запылившийся учебник по пенитенциарной психологии. За два года заключения осуждённый прошёл адаптацию в новой среде. Он принял правила игры, получил свою кличку и распределение в новой иерархии. Того Димы, которого так рьяно бросается спасать клон, больше не существует. Кого бы он ни вытащил из тюрьмы, это будет не тот Дима, который туда сел два года назад. Я свидетельствовала его перерождение по письмам, которые он отправлял мне. Возможно, он отправляет их до сих пор, но я давно не открывала почтовый ящик. И если вдаваться в подробности, он и до тюрьмы не был тем, кого стоило спасать, но я не буду забегать вперёд. Точнее, назад.
Несмотря на произошедшие утром события и внесение коррективов в моё настоящее, планы на вечер, хоть и сменили окрас и теперь больше похожи не на элемент свободы, а на вновь приваренный железный прут к моей клетке – не отменяются. Собираюсь.
***
Я