Он замолк в изумлении от того как Ангел, запрыгнула на его кровать и скрестив по турецкий свои изящные ноги, демонстративно загибала на своих руках пальцы, считая все его перечисления.
– Вот! – она выбросила вперед обе пятерни веером дважды, – более двадцати позиций.
– Это не просто воот, – возразил Иван покручивая кистями рук своих как это делают в цыганских танцах, – Когда это касается твоей безопасности, твоей работы и твоей карьеры. Когда как дамоклов меч со всех сторон грозят штрафами и увольнением. Когда эти наглые сволочи реально отбирают у тебя твои нервы, здоровье и в конце концов деньги. Реальные деньги из реального твоего правого кармана.
– У меня нет денег в правом кармане, – с грустным видом сказала она.
– Извини Ангел, я это образно сказал, всегда завожусь, когда заходит разговор про негодяев.
А это мысль, – подумал Иван, – наверно стоить наполнить ее правый карман. Не гоже быть Ангелу и без денег. Но как это будет выглядеть? И согласится ли она? Если она согласится, тогда вся сказка пропала- подумал он. Хотя и судить то ее не за что. Когда то в лихие девяностые здесь же в Керчи одни родители привезли на борт свою дочь- бред какой то. А может и нет- ведь съедали же детей своих во времена голодомора, в сравнении с этим продажа своего тела вовсе и не грех получается.
– Ладно Маар, – сказал Иван, – ты, прошу ни куда не выходи а я мигом на камбуз.
– Кудаа? – она спросила с таким испугом, будто боялась потерять его навсегда.
– На камбуз Маар, – повторил Иван.– то есть на кухню, по морскому называется, и не спорь пожалуйста. Никаких само отводов я не приму.
Своим жестом вытянутой вперед правой руки, он показал свою решимость и что спорить с ним, будет бесполезно.
Покидая каюту он слышал тихий и расстроенный голос Ангела -… самоотводов, камбуз, не приму… хм…?
Иван неудачно загремел посудой, когда торопился собрать что осталось. Торопился не потому, что пару соток долларов открыто лежали в его шкафу и не потому что календарь с голыми девками продолжал висеть на переборке над его столом. Просто он уже не мог жить и минуты без этого взгляда и без этих глаз. Без этой улыбки растянутых и сладких губ. Без льняных волос ниспадающих из под косынки. Без этих теплых и нежных рук, и этих изящных башен ног уходящих под небесный кружевной купол ситцевого платья.
Роясь