– Характеристике? Мало ли что напишут. С тобой надо ездить, там ждать. У меня нет такого времени.
Девочка опустила глаза.
– Она близко, в нашей же школе, в другом корпусе.
– А инструмент где возьмешь? Пианино дорогие. А шуму-то! Все соседи сбегутся.
– Я потихонечку буду играть. Никто не услышит.
– Нет и нет. К тому же ты опоздала, музыке обучают лет с шести, даже с пяти, а тебе уже десять, – с облегчение нашлась женщина.
Неяркое декабрьское солнце играло на золоченых ободках чайной посуды, подсвечивало заваренный чай, искрилось на гранях хрустальной вазы с яблоками. Лучи его мягко озаряли прическу хозяйки дома, ее шелковое фиолетовое платье с рисунком из мелких желтых квадратиков, похожих на ранний городской вечер.
– Мама, – вдруг тихо проговорила Аня, – наверное, не нужно больше показывать, сколько мне лет?
Подросток недоуменно поднял глаза, не зная, как отнестись к таким словам. Женщина откинулась на стуле.
– Выросла моя дочка, – произнесла негромко, словно вглядываясь в даль.
– Да нет, я не то… я… я …– запнулась девочка, закрасневшись, – ну, не знаю, я…
– Съешь еще пирога, – предложила мать.
– И мне положи, – попросил сын.
– Кушайте на здоровье.
Вскоре от пирога остались одни крошки. Чайник опустел, конфетница тоже.
– Спасибо, очень вкусно, – мальчик быстро пересел на диван. – Последний убирает со стола, – и победно посмотрел на сестру.
– Еще чего! – взъерошилась Аня. – У меня день рождения!
– И вообще мне с посудой делать нечего, раз девчонка в доме.
– Будто «кошка в доме»… Мама! Не буду я его слушаться!
– А я тебе помогу. Хочешь вместе? – снова нашлась мать.
– Хочу, – смягчилась девочка и принялась складывать в стопку блюдечки к блюдечкам, тарелочки к тарелочкам. Потом потянулась к чашкам, хоп! – и самая крайняя из них завертелась на краю стола, соскользнула и непременно бы разбилась, если бы брат не подхватил ее у самого пола.
И небрежно поставил на стол.
– Руки-крюки. Сейчас все перебьет, дуреха.
– Я не виновата, что здесь узко, – вспылила сестра, округлив на него гневные глаза. – Я не дуреха.
И снова мать устало примирила обоих.
– Не ссорьтесь. У нее красивые длинные руки, а у тебя отличный бросок.
Брат хмыкнул.
– Ничего-ничего – с издёвочкой заметил он. – В зимнем лагере научат убирать посуду.
Аня насторожилась.
– Я не поеду в лагерь. Мама! Теперь его очередь. Я не поеду в лагерь! Еще не хватало! Опять я! Ни за что!
Екатерина Петровна поморщилась. На глазах у девочки вновь появились слезы, губы задрожали и искривились.
– Заплачь – поддразнил брат.
– Твоя очередь! – закричала девочка. – Я и в прошлом, и в позапрошлом, и всегда на все смены. И в интернате по году! Пусть он едет. Мама!
– Он старший, он мне помогает, – терпеливо разъясняла мать. –