– Да. Да.
– Нокаутируйте этого типа. – Такамори говорил на английском, которого ни Гастон, ни этот парень не понимали. Некоторое время парень постоял в нерешительности, глядя на Такамори и Томоэ, но, когда Гастон, наконец, сумел оторвать себя от салона игральных автоматов и направился к нему, он сделал несколько шагов назад и исчез в ближайшем темном переулке.
Когда все закончилось, Томоэ бросило в дрожь. Сердце ее готово было выскочить из груди.
– Такамори! – Тот как раз вытирал со лба пот. – Мы должны как можно скорее уйти отсюда.
И они быстро пошли, таща за собой Гастона, при виде которого лица подвыпивших встречных прохожих изумленно вытягивались. Томоэ продолжала дрожать, даже когда они дошли до перекрестка перед залом Мусасино.
– Ты действительно вытащил нас из этой неприятной истории.
Такамори, видя, что его акции выросли в глазах сестры, начал хвастаться:
– Да я мог бы расправиться и с десятью такими.
– Давай остановимся и отдохнем где-нибудь. Сердце никак не уймется.
Они как раз стояли перед кафе «Куйен», откуда доносились звуки французского шансона. Это кафе было известно тем, что в нем создали псевдофранцузскую атмосферу – этакий «кусочек Парижа».
– Я уверена, что вам это понравится, Гастон-сан.
– Это ужасное заведение, – запротестовал Такамори, глядя на кафе с отвращением. – Здесь собираются студенты и прочие, кто помешан на французской культуре. Меня даже тошнит от этого.
Но коль скоро вблизи не наблюдалось другого подходящего места, они все же вошли внутрь. В кафе было темно, как в аквариуме, поскольку даже днем толстые шторы закрывали окна и тусклый свет ламп на золоченых стенах придавал лицам посетителей желтый цвет рыб за стеклом.
Оглядевшись, Такамори подумал, что даже независимо от освещения в лицах присутствующих было что-то рыбье. Например, глаза вон того богемного вида молодого человека со сросшимися бровями – казалось, он поглощен решением глубокой философской проблемы, – были в точности такими же, как у серой кефали. И вон та девушка, с восхищением внимающая слащавой мелодии шансона, похожа на рыбу оризия, а средних лет мужчина, который тихо беседует с ней, выглядит так же отталкивающе, как и сайда.
Такамори никогда не понимал, чем могли нравиться подобные кафе. Он не принадлежал к тем, кто глубоко вздыхает над чашкой крепкого кофе, слушая шансон о «душе поэта».
«Куйен» притягивал особую породу молодых японцев, которые увлекались всем французским. Как молодые «русские», одетые так же, как, по их представлениям, одеваются русские рабочие, собирались в определенных барах, где пели русские народные песни, – так и эти франкофилы в беретах и с французской книгой под мышкой стекались в кафе, подобные «Куйен», чтобы вздыхать под звуки французского шансона.
Что касается Такамори, он вообще не знал, как вести себя в подобных местах, и чувствовал бы себя значительно свободнее в каком-нибудь соседнем баре. Но коль скоро Томоэ оплачивает