Я поставила сумки и нагнулась к лежащему. От него шел целый букет ароматов. Доминировали запахи хорошего парфюма и дорогого коньяка. Мужчина всхрапнул, стало быть, живой, что уже хорошо. Я зажгла на площадке свет, чтобы получше разглядеть препятствие. Приблудившийся к моему порогу мужчина, скорее всего, был старше меня лет на десять. Первым делом, я отметила, что его темные волосы с красиво серебрящимися висками аккуратно подстрижены, черные джинсы и темно-синяя ветровка, модные и дорогие. Лицом он кого-то мне напомнил. Господи, да вылитый же Ричард Гир! Классного мужика прибило к моему порогу.
– Эй, мужчина! – Я осторожно потрясла его за плечо, на всякий случай, держась подальше, помня о том, как мама будила пьяного дядю Сеню. Он, спросонья не разобравшись, подумал, что это тетя Зина и по привычке махнул кулаком. Мама до сих пор не простила ему тот синяк под глазом.
Лежащий пошевельнулся. Я отскочила в сторону. Мужчина, постанывая, сел, прислонившись спиной к двери, и помотал головой. Глаза его были закрыты, на висках выступили капельки пота. Приходить в себя он, по всей видимости, не собирался. Я критически осмотрела его довольно крупное тело. Оттащить его в сторону у меня вряд ли получится. Я вновь решительно затрясла его за плечо.
– Вы бы шли отдыхать в другое место, – чуть не плача, предложила я. – Вон, подоконник свободен.
– Не обращайте на меня внимания, – внезапно хрипло проговорил незнакомец, и сделал попытку вновь завалиться на коврик.
– Ну, что же вы так напились-то? – взвыла я.
– Меня девушка бросила, – пробормотал мужик. – Пожениться хотели, а она говорит, что мой друг лучше, чем я. Моложе, и прочее, и прочее, и прочее… Вот так. Вам этого не понять.
Я мигом прониклась к нему состраданием. Как это мне не понять? Как раз я-то в состоянии оценить всю глубину его переживаний.
– Вы, только, милицию не вызывайте. Я полежу немного и пойду, – жалобно вздохнул товарищ по несчастью. – Сердце, что-то прихватило. Я вообще-то не пью, а сегодня с горя выпил.
– Я сейчас «скорую» вызову, – забеспокоилась я.
– Они меня сразу в вытрезвитель определят. Потом на работу сообщат, опозорят. Не надо, я вас прошу. Оклемаюсь и так, – едва слышно бормотал бедолага.
– Ладно, – решилась я, помогая ему подняться на ноги. – Заходите в квартиру.
Усадив