– По делу… ― стыдливо потупив взгляд, тот немного помолчал. ― Такое дело… Ты не сердись только… ― поёжился, будто от сквозняка. ― В общем, у него секретарь заболел… Тяжело заболел… А здесь грамотных мало… В общем…
– Ах ты-ж… ― Емеля стиснул зубы, чтобы не выругаться. ― И чё? К нему пойдёшь? ― сердце заколотилось под давлением вскипающей злобы.
– Только на время. Да и как я отказать мог… ― торопливо начал оправдываться Арсений.
Но слушать его не было терпения. Кулаки сжались сами собой.
– Дурак… Баляба, чтоб тебя, душа заячья…
– Тише там! ― раздался сонный голос тёти Гали. ― Сами не спят и людям не дают…
Емеля поднялся, едва сдерживаясь, чтобы не ударить собеседника:
– Чёрт с тобой, подстилка альтовская. Гляди, больше мне не попадайся – стрельну, не думая! ― не реагируя на оклики, быстро вышел на двор.
Выплёвывая ругательства, почти бегом устремился мимо домов. Куда несут ноги, куда глаза глядят. Вновь навстречу дороге и неизвестности, ближе которых у Емели не было никого…
Сколько кукушке жить осталось (1918 г.)
Слыша залпы винтовок, Кир не решался даже поднять голову. Лицо кололо рассыпанное по полу сарайки сено, пальцы, словно закоченевшие, сжимали револьвер.
– Вот же содят, шоб их холера… Чую, живыми не выйдем, ― хрипло проговорил Хват, выдыхая прозрачный пар из-под чёрных с проседью усов.
– Мож ещё вылезем, ― Кир обернулся и указал на наспех заколоченную парой досок дыру в стене. ― А там где-нибудь до ночи сховаемся…
Когда пальба стихла, Хват приподнялся и, сунув в щель между дверями дуло винтовки, несколько раз выстрелил.
– Да побереги ты патроны, ― шикнул Кир. ― Всё равно не положишь всех.
– Ещё поучи меня, сопляк, ― Хват раздражённо повысил голос. ― Где ховаться? Это-ж Грановский. Он, собака, по запаху отыщет. А там уж лучше сразу пулю в голову, чем в плен. Текать надо в лес… ― он сделал ещё три выстрела и пригнулся от ответных.
– Не добежим, ― оттолкнувшись дубовой от холода ладонью, Кир перекатился мимо дверей на его сторону.
Ползком подобрался к распластанному на полу телу Галика, взял его за край тулупа и с трудом перевернул. Телогрейка с двумя тёмными дырами была мокрой, от неё ещё шёл пар, и резко пахло железом. Обыскивая чужие карманы, Кир перепачкал руки кровью, на них туту же налипли мелкие травинки и сор. Несколькими найденными патронами зарядил свой револьвер, второй – уже заряженный – найденный у Галика, толкнул по полу в сторону Хвата.
– На. Для твоей дуры патронов нет.
– Да откуда-б у него. Курить есть?
– Всё в кровищи… ― Кир открыл измятый портсигар, выудил из него две сухие сигареты, прикурил первую и отдал её Хвату.
Тот кивнул и вновь прицелился:
– Ух! Положил одного гада… Пригнись.
Прижавшись к полу, Кир закашлялся, резко глотнув горький дым. На дверях вспыхивали белым дыры от пуль. Через щели между