– И тебе доброго дня, Шадрах, – ответил Тиридат.
Этеру лишь угрюмо кивнул.
– Кого это вы ведете?
– Государственного преступника, – хмыкнул Этеру.
Сон третьего стражника как рукой сняло. Он с нескрываемым любопытством посмотрел на меня. Игроки, видимо, испытывали замешательство.
– Этот грязный оборванец – государственный преступник? – изумленно переспросил Шадрах.
– Ну да, – пожал плечами Этеру.
Тиридат кивнул, подтверждая слова товарища.
– Т-а-а-а-к, – протянул Шадрах, почесывая затылок. – А что же он такого натворил?
– Убил корзинщика.
Будь обстоятельства иными, я бы умер со смеху, наблюдая за их вытянутыми лицами. Но сейчас было явно не до смеха.
– Я не понимаю… – начал, было, Шадрах, но Этеру его перебил.
– Слушай, дружок, – нетерпеливо вздохнул он, – мне никто ничего не рассказывает. Да и не обязаны, честно говоря. Меньше знаешь – крепче спишь, как говорится. У нас приказ – доставить этого мушкену в храмовую тюрьму Старого города. Хочешь уточнить – валяй, но учти, я злым становлюсь на жаре. А нам еще полгорода топать. И уж если Верховный жрец узнает, что ты задерживаешь выполнение его поручения…
– Открывай ворота! – тут же крикнул Шадрах и испуганно добавил, – я ни в коем случае не задерживаю слуг Его Лучезарности! Да живет он вечно!
Этеру одобрительно кивнул:
– То-то же, Шадрах. Ну, будь здоров.
Ворота с рокотом отворились.
Этеру еще раз вздохнул, а затем дернул цепи и буркнул через плечо:
– Пошли, Саргон.
Через минуту мы уже вступили в город, а массивные ворота оставили недоумевающих караульных по ту сторону стены.
[1] Этеменанки – многоступенчатое культовое сооружение в Древнем Вавилоне. Предположительная высота достигала 91 м. Возможный прототип библейской Вавилонской башни. Разрушено по приказу суеверного царя Селевкидов Антиоха I.
[2] Битум – твердый или смолоподобный продукт, не растворимый в воде.
4
Я был в Вавилоне несколько раз, выполняя мелкую плотническую работу для зажиточных, но чаще не очень, жителей. Помню, однажды некий знатный господин заплатил мне за постройку потолка и починку кедровой мебели целых пять сиклей[1] серебра! А я стоял, не в силах от радости решить, на что же потратить такую сумму? Купить десять кувшинов дешевого вина или сходить к жрицам любви? В итоге, я умудрился взять и то и то. В храме пришлось поскупиться, заплатив четыре сикля, а на оставшуюся монету купил два кувшина пальмового пойла.
Сердце мне подсказывало, что в храме Эсагила меня встретят отнюдь не прекрасные жрицы с изящными формами своих тел, а суровые мужи – слуги богов, по приказу которых я окончу жизнь на дне какого-нибудь водоема.
Как только тяжелые ворота с гулом захлопнулись, мы вступили на Дорогу Процессий – самую главную улицу города. Когда я увидел ее в первый раз, то искренне