Я понимающе кивнул и двинулся дальше. Мою спину буквально прожигал испепеляющий взгляд кузнеца.
«О чем это он? Я отчетливо видел, что черенок изготовлен из отличного куска финиковой пальмы. Тут явно что-то не так».
Когда кузница скрылась из виду, я повернулся к Сему и спросил:
– Ты с ним хорошо знаком?
– Ну… – замялся тот. – вроде того. Ну… то есть… это единственная дорога от моего дома к твоему. Так, что я часто прохожу мимо мастерской.
– Я не это имел в виду.
– А… что?
– Боги! – события сего утра резко сделали меня раздражительным. – Ты меня за дурака держишь?! Он смотрел на тебя, словно вельможа на дерьмо!
– Я… я не заметил, – произнес Сему максимально неубедительно. При этом он то и дело отводил взгляд.
– Ты что, должен ему серебро?
– Нет, – быстро ответил он, – мне вообще не нужны услуги кузнеца.
– Неужели?
– Да.
– Как скажешь, – я махнул рукой. – У меня сейчас своих проблем хватает.
Казалось, его полностью удовлетворил мой ответ. Утерев пот со лба рукавом рубашки, он вновь принялся тихо вздыхать.
Тем временем мы приближались к дому корзинщика. Я уже мог различить отдаленные возгласы толпы зевак, собравшихся посмотреть на разрушенную постройку.
Навстречу нам шел седой старик с испещренным морщинами лицом. Толстой тростинкой он подгонял быка, топавшего впереди. Один рог у животного отсутствовал. Судя по всему, был отпилен. На второй хозяин одел колпачок. Видимо, этот бычок кого-то забодал, и старику пришлось так поступить со скотиной, дабы не выплачивать штраф серебром. В глазах быка застыла печаль, тоска, и я подумал, что скоро тоже пойду с таким вот выражением к месту приговора…
«Приговора? Какого еще приговора? Не будет этого. Ведь я не совершал преступления. Меня не за что судить. Сейчас приду и на месте во всем разберусь».
Гоня от себя дурные мысли, я продолжал идти вперед, однако чем ближе была хижина корзинщика, тем сильнее становилась тревога. И без того хлеставшая через край, она угрожала перерасти в настоящую панику.
Повернув за очередной угол, мы, наконец, увидели дом Бел-Адада. Небольшая толпа из десятка зевак, обступивших хижину без крыши, вполголоса перешептывалась, обсуждая происходящее. Подойдя ближе, я заметил, что основная масса людей облачена лишь в набедренные повязки, а некоторые и вовсе стояли нагишом. Видимо, их настолько заинтересовало сие печальное зрелище, что они выскочили из домов в чем мать родила. Однако меня куда больше волновали несколько стражников, нежели неприкрытые чресла. Воины сильно выделялись среди остальных. Их трудно было не заметить.
Все в длинных кожаных рубахах, подол которых опускался до колен. Нашитые поверх металлические пластины ярко сверкали в лучах восходящего солнца. Как и бронзовые шлемы-шишаки[1]. Каждый стражник был опоясан темным кожаным ремнем, где