– Помнишь, я сказал, что не дам тебе сдохнуть до суда? – вкрадчиво произнес он. – Ну, так вот, сейчас я утолю твою жажду. Этого нектара хватит, чтобы ты протянул какое-то время, – с этими словами он стянул с себя набедренную повязку и подставил кувшин прямо под детородный орган. Послышалось журчание мочи, и лицо тюремщика расплылось в блаженной улыбке.
Представшая перед взором картина вызвала у меня приступ тошноты, хотя казалось желудок я опустошил еще на Дороге Процессий.
Облегчившись, он тряхнул причиндалом и просунул кувшин сквозь решетку.
– Угощайся, – злорадно произнес ассириец, ставя сосуд на пол.
Он явно ждал какой-то реакции, но я, предвидя нечто подобное, и бровью не повел. Лишь молил Мардука, чтобы этот потомок Ашшура[2] оставил меня в покое.
– Неблагодарная тварь, – наигранно осуждающе произнес тюремщик, натягивая набедренную повязку и скрывая свое достоинство. – Я принес тебе лучшее аккадское вино, а ты даже не хочешь попробовать.
Несколько секунд он внимательно смотрел на меня прищуренными, жестокими глазами, а затем, ехидно ухмыльнувшись, развернулся и направился в сторону входа. Ассириец снова мурлыкал под нос сказание о Гильгамеше. Только на этот раз в его голосе отчетливо звучало злорадство.
Я взглянул на кувшин, что он оставил на полу моей темницы. Едкий запах свежей мочи ударил в ноздри. Несмотря на боль в сломанном носу, мне не удалось сдержаться, и я поморщился.
«Ну, уж нет. Клянусь Мардуком! Пусть лучше я умру от жажды в этой дыре, нежели доставлю тебе подобное удовольствие, ассирийский ублюдок».
С этой мыслью, я отвел взгляд от сосуда. Жажда становилась все нестерпимее.
[1] Горлица – вид птиц из семейства голубиных. Гнездятся около человеческих поселений.
[2] Здесь имеется ввиду Ашшур – древнее название Ассирии.
8
– У тебя нос сломан, – подметил мой сосед из камеры напротив.
– Ты поразительно догадлив, – хмыкнул я, осторожно ощупывая переносицу.
Костоправом я не являлся, но, вроде, смещения не было. Область вокруг удара сильно распухла и покраснела, превращая нос в подобие корнеплода дикой свеклы. От прикосновения боль слегка усилилась, так что я решил оставить его в покое.
Мой собеседник вплотную приблизился к двери клетки. Тусклый свет озарил круглое бородатое лицо, и тут я узнал его. Это был один из тех торговцев, что встретились мне по пути к Эсагиле, когда Этеру и Тиридат вели меня в кандалах по Дороге Процессий. Тиридат еще предложил задержать их, поскольку они обсуждали царя и выказывали недовольство. А вот меня, кажется, он не признал. Честно говоря, я и сам с трудом узнал бы себя. Разбитый нос, окровавленное лицо, спутанная борода, кровавые ссадины на локтях и коленях, глубокое чувство духовного и телесного истощения. Собеседник же выглядел почти в точности, как в тот раз, если не считать распухшей губы и багряного пятна под ней.
– Почему ты здесь? – спросил торговец.
– Преступление государственного