Но Малуша казалась оцепеневшей, погружённой в безразличную тишину. В глубине её тёмных глаз вспыхнули обида и гнев. Она смотрела на ребенка с неприкрытым отвращением. Твердой рукой отстранив знахарку, которая держала её за плечи, девушка села. Боль, пронизывающая тело острыми клинками, исказила уставшее лицо.
– Что это значит? – впервые ребенок услышал сухой, раздирающий горло, голос матери.
– Мало что знаем, дочка.
– Хочешь сказать, у жрицы Хо…, – она откашлялась, потом выше подняла подбородок и презрительно посмотрела на Бояну – … у жрицы Хо, мог родиться ребенок У?
– Родиться он мог у кого угодно, родненькая. Нужно разбираться, ты лучше отдыхай. Положите её скорее, – старуха обратилась к ученицам.
Те засуетились, подали воды и принялись обтирать роженицу. От первого касания, та воспротивилась и подскочила с места.
– Это не мой сын, – она указала тонкими пальцами на сверток в руках Бояны, – не смейте его показывать. Никому.
Ребенок пригретый в умелых руках старухи тихо сопел.
– Нельзя так, Малушенька. Тебе бы с Остромиром обговорить, отдохнуть. А там смотри и наладится все. А мы о ребенке мы позаботимся.
– Ты не слышишь меня, старуха?! Никому! – по щекам её лились слезы.
– Да помогите же ей, – крикнула Бояна знахаркам и вышла из родильни.
За дверью испуганным цыпленком стояла Лейка, она все слышала и сейчас внимательно следила за бабушкой усевшейся на лавку. Та бросила на нее уставший взгляд и подозвала рукой.
– Зови Остромира.
– Но бабушка, – воспротивилась девочка.
Старуха ухватила её за ухо и пронзительно взглянула ей в глаза. Лейка пискнула, подпрыгнула на месте и убежала. Весточка, которую так ждал Остромир, была отправлена.
Бояна подняла уголок пеленки и посмотрела на ребенка белого как снег. Младенец мирно спал не подозревая о тёмных тучах, сгущающихся над его головой, не зная как жестоко с ним поступила судьба и собственная мать. Это был первый ребенок луны на её веку да и знала она о них совсем мало, всего пару строк из древних книг.
Лейка вернулась мгновенно. Снаружи её уже поджидал мальчишка, посланный друзьями Остромира. Всем хотелось скорее начать празднование. Она передала ему новость, а затем словно белка скользнула обратно в дом, устроилась на скамейке и незаметно посмотрела на новорожденного через плечо.
– А что с ним, ба.
– Не твоего ума дело. До комнаты меня доведи, – Лейка поддержала старуху под локоть, пока та поднялась с лавки, и побежала вперед открывать двери.
Бояна пошла следом, уложила ребенка в люльку в комнате напротив и дверь оставила открытой. Затем она вернулась в свою обжитую годами каморку, опёрлась о стол у двери и приказала принести больше свечей. Сама