– Мышеловка нараспашку…, – проворчал вошедший старик. Вид его был весьма необычен. Горбун в восточном халате с седыми волосами, заплетёнными в косу. – Разврат сплошной.
– Да ну тебя, деревниш! – засмеялась Лебяжья Шея. – Я позабавить тебя хотела. Порадовать.
– Невелика радость, – буркнул горбун и, мельком глянув на гимназиста, завернувшегося в плед, прошёл в угол и сел в невысокое кресло.
– Невелика, – согласилась Берстенёва, но явно вкладывая в слово иное понимание. – Тем и беру. Мужеский пол очень уж малость да узость ценят.
– Тьфу, – сказал горбун, опёрся ладонями на изогнутый посох и уставился взором в узоры хиванского ковра, закрывшего пол.
– Не ворчи, – Бертенёва уже на ногах, в сером с золотистой искрой платье со шлейфом и в шляпке с золотым пером. – Глаза-то подними.
Горбун посмотрел на даму пречёрными глазами, таких Грамотей ещё не видел, оставил левую, похоже суховатую кисть руки, на набалдашнике, а правой снял клиновидную багровую, с чёрной каймой шапочку и утёр ей своё узкое вытянутое лицо.
– Неужто и уголья есть? – спросил он тихо, будто боясь спугнуть удачу. – Гонец передал, што ты виды на сделку имеешь.
– Есть. И имею, – тоже тихим голосом ответила Берстенёва.
– Ага, – удовлетворённо крякнул деревниш и снял ладонь с набалдашника посоха. Пронзительный свет побежал от синего глобуса, и гимназисту показалось, что в этом свете лицо Берстенёвой на мгновение стало необычайно уродливым, а шея вся переплелась страшными жилами. Но только мгновение и синий свет растаял. А горбун спросил: – Продаёшь или меняешь?
– Меняю, – сдавлено, словно затаив дыхание, произнесла Лебяжья Шея. – На две родных половинки серого сапфира.
– Всё колдуешь… – дребезжаще хихикнул старик. – Всё пятьдесят восьмую грань ищешь?
– Ищу.
– А перья? – спросил деревниш, а в руках его белый шёлковый кошель с узорчатым красным полумесяцем.
– Перья не меняю, они мне к лицу – очень причёску украшают, – усмехнулась колдунья.
– Что за пятьдесят восьмая грань такая? – спросил гимназист, но ответом его никто не удосужил, а и странно не знать, что бриллиант имеет пятьдесят семь граней.
Что происходило далее осталось в памяти Грамотея фантасмагорической картиной. Ковёр превратился в зелёное сукно канцелярского стола, но расчерченное мелом на геометрические фигуры, числа и знаки. «Игорный стол», – понял гимназист. Берстенёва опустилась на колени, у колен – раскрытый свёрток с антрацитовыми камнями. Деревниш присел на корточки и метнул в середину сукна самоцветную пуговицу с тремя отверстиями для нитей, золотые обрывки которых ещё торчали. Пуговица упала на пустое место, чистое от меловых линий, чисел и знаков. «Замётано!!» – чужим голосом закричала Берстенёва. Она подпихнула свёрток горбуну, а тот достал из кошеля