Догадка уже стучалась в двери восприятия наблюдателей, но те всё ещё сомневались, всё ещё не хотели признавать её. И только когда существо в камере подняло страшные руки и покрутило ими возле пасти, явно что-то имитируя, окончательно стало ясно: оно хочет музицировать! Оно нарисовало музыкальный инструмент, который ему зачем-то нужен, и больше всего этот инструмент, если судить по угольному рисунку на полу и движениям монстра, напоминал обыкновенную дудку.
Раздобыть дудочку в современном мире – дело нехитрое. Под пристальными взглядами десятков людей один из военных бросил существу в камеру то, чего оно «просило», после чего с ещё более возросшим ажиотажем исследователи стали взирать за происходящем. Работали видеокамеры, записывая всё на цифровую плёнку. Что-то будет дальше…
Некоторое время, буквально полминуты, существо не двигалось – лишь смотрело на лежащую перед ним дудочку; смотрело так, словно не верило в случившееся – хотя можно ли говорить что-то определённое, учитывая, какими глазами – злобными, красными, налитыми глубинными непонятными эмоциями – взирало чудище на музыкальный инструмент? Затем оно наконец потянулось и взяло дудочку в «руку». Вначале неуклюжие, движения с каждой секундой становились всё проворнее, отточеннее, мастеровитее. Как – и наблюдавшие поразились этому родившемуся у них сравнению – у истинного музыканта.
Существо приложило дудочку к пасти, сделало глубокий вдох… и заиграло. То, что услышали наблюдатели, нельзя было назвать музыкой в первоначальном смысле этого слова, если, конечно, речь о земном понимании смысла слова «музыка». Существо играло на одном огромном, колоссальном выдохе. Звуки, что оно извлекало из обычной дудки, просто не могли появиться на свет благодаря ей: какая-то смесь хрипов, всхлипов, рычания, ворчания, жужжания и бог знает чего ещё. Но всё вместе образовывало некую плотную амузыкальную наполненность. Так звучали бы хоралы далёкой-предалёкой планеты, планеты столь чуждой человеческому разуму, что его обладатель не в силах ни представить её, ни описать. Хоралы, исполняемые одним-единственным существом. Да и существом ли? Верно ли это чисто людское слово отражает суть несуразной двухметровой фигуры с широченной пастью и многочисленными кровавыми глазами?
«Музыка», выводимая на дудке – или только посредством неё, – впивалась, ввинчивалась, вкручивалась в мозг людей – и подавляла. Гипнотизировала. За этим непобедимым воздействием чувствовалось что-то ещё, чья-то чужая воля… Правда, слышавшие уже ничего не могли поделать.
А потом, в один миг, мелодия прекратилась; оборвалась, как обрывается водопад в пропасть, как обрывается ложь в войну, как обрывается жизнь в смерть. Наполненное непредставимыми – не приятными и не омерзительными