Куда и мне бы, неучу, надо, —
Полюбоваться на вас, подслушать издалека
(При служении Ангелов) – а пока
Слёзы, читают часы, частицы и вечная память,
Чаша лучится гравированными боками,
Хлеб и вино как животворящий Текст
(Чтущий да ест!),
Имя ваше, на белом камне, вплетено в акростих,
И свет танцует, обнимает пылинки, не впитывая их.
На полях заметок В. В. Бибихина об А. Ф. Лосеве, изд. 2004 г
1
«Между прочим, у Гомера есть девять пониманий смерти» – и ниже, до конца с. 199
Казачья кровь, в кристальный
Геттингенский сосуд влита!
Эак на Радаманта кивает,
Миносу и тому не разобраться.
Такие идей сонмы!
(Скандал в тёмном семействе:
Что обретают тени,
Вкушая жертвенную идею? —
Память о глубокогрядущем!)
В аиде – жилищный кризис,
И так и живёшь в библиотеке
(Дом, в сиреневое окрашен,
По сю сторону Ахеронта,
Вывеска: «Свято-Эдемское подворье»).
2
«…распоряжался телом так, прямо» – с. 296
Так ум душонку в бой ведёт,
Влечёт на крест, на эшафот
Ослизлой мзглы вопящий клуб,
Анимулу – бичом вперёд;
А сердце в мясо поддаёт
(До фени телу) туп да туп.
Июльский взламывая лёд,
Взмывает символ и цветёт!
(Хоть ворон вечен: «Невер, Марр!» —
Но Прокла кто переведёт?)
На крышку гроба сыпанёт
Гудящей глины заступ, груб,
В капусту квасит кости гнёт —
Но нус горит, и обожжёт
Сошедшихся умастить труп,
И персть удобрит тучный жар.
3
«Он перешёл в католичество, считая, что православие бессильно и слабо, продалось власти. А католичество гордо и грозно, закрепилось на всех материках под единым руководством» – с. 187–188
Вернись, вернись! Оставь свой стройный рай
За восковой спиной.
Запри свой дом, розарий размотай
Трясущейся рукой,
И с Авентина положи земной поклон
В соломенную даль,
В поля подсолнухов, в копчёный мёд икон,
В смиренную печаль,
Где копны русая София ворошит
На жнитвах серых лет,
Где в светлой тьме, как в водах, сердце спит,
Где тихий свет,
Где сможешь быть, хотя не сможешь мочь,
Где в глине деревень
Светла твоя Варфоломеевская ночь
И тих Михайлов день.
4
«Моя Церковь внутрь ушла» – с. 173
Маленький кравчий,
Спросишь: «Откуда
Свобода такая?»
Не тайно ль шептали
Мы аллилуйю
Ночью в подушку,
Под взором хищным
Мойр красноглазых?
Мёртвый для мира!
О, тайный постриг
Ножниц, стригущих
Нити судьбы!