Гость короб плетёный, который он за верёвочную ручку нёс, на лавку поставил, треух снял, на икону перекрестился и низко голову склонил. Затем положил шапку рядом с коробом и со всеми поздоровался. Основательно всё делал, не суетился. Все в избе на его приветствие ответили и замолчали, ждали, что дальше будет. А коробейник товар свой принялся из короба доставать да нахваливать. И так у него это складно да ладно получалось, что заслушаться можно было. Прям как песни пел.
Все вокруг стола сгрудились, товар рассматривая, вещи по одной перебирая, а Иван продавца продолжал изучать, ничто его более не интересовало. На голове у того волос копна целая. Чёрными, видать, когда-то были, а теперь хоть и не седые ещё, но уже никакие и не чёрные, а непонятного псивого цвета, да при этом во все стороны топорщатся. Хозяин и так пригладить их пытался, и сяк, а они упрямились и подчиняться ему никак не желали. Лицо продолговатое, борода, небольшая, аккуратно подстриженная, вперёд торчала, а вот концы усов вниз спускались. Цвет глаз Иван никак рассмотреть не мог – на улице уже темнело, а горящая лучина достаточно света не давала, – а очень хотелось ему на глаза незнакомца глянуть. Бабушка говорила, что по глазам всё о человеке узнать можно, и цвет их тут чуть ли не главным являлся.
Вроде ещё не зима, а гость в серый армяк из толстой ткани одет, капюшон за спиной болтается. В избе жарко, натопили на ночь, вот ему и пришлось армяк распахнуть, а под ним льняная косоворотка с завязками, многоцветным пояском подпоясанная. Порты серые и тоже тёплые. На ногах лапти. Онучи светлые, немного замызганные, хотя и сухо, крест-накрест плетёными оборами серого цвета подвязанные.
Гость заметил любопытствующего мальца да спросил: что, мол, интересно? Иван же горел весь. Для своего возраста он выглядел достаточно крепким и сильным, а коробейнику помощник молодой нужен был. Не так груз нести – он его на тележке или санках за собой возил, – как сбегать куда-то по делам, да и идти-брести вдвоём веселей. Иван Тихону, так коробейника звали, понравился, вот он и решил взять его себе мальчиком на побегушках. Да не за деньги, а за прокорм. Родители согласились не раздумывая: зимой одним ртом меньше будет, а весной, к посевной, когда руки рабочие понадобятся, Тихон пообещал Ивана домой отпустить.
Мальцу и радостно было, и боязно. Он сам не знал, хорошо ему будет или нет. Вроде на мир посмотреть можно да научиться ремеслу торговому, но кто знает, что за человек этот Тихон. Может, пороть за каждую провинность примется? Но тятенька уже успел головой согласно кивнуть, так что выбора у Ивана не осталось.
Маменька утром, как светать начало, вышла за порог сына проводить. Долго стояла, смотрела, как две фигурки по дороге неспешно бредут. Высокая фигура коробейника, который