– Насчёт и твоего, и маминого юбилея я не забыл, но ведь до маминого ещё почти два месяца, а до твоего и того больше. Особой спешки нет. Что-то ты, отец, темнишь! Рассказывай, рассказывай.
– Ладно, догадливый ты мой, поехали потихоньку. На месте расскажу.
Машина тронулась, и мы не спеша поехали. Вот что-что, а спешку папа никогда не любил. Всегда ездил основательно и неторопливо. А с другой стороны, на «Москвиче» по-другому и нельзя. Он из иной жизни, той, которая сама спокойной и неторопливой была. Из тех времён, когда ещё реактивной авиации не существовало, а отец на «Лавочкиных» и «Яках» летал.
Папа уверенно вёл машину в сторону Садового кольца, а я рассказывал, как мы замечательно отдохнули да как мне случайно повезло. Уехал заказчик, оплативший небольшой катер, и меня вместо него взяли на рыбалку. Ловили ставридку «на самодур» и столько наловили, что мне и то досталось штук двадцать рыбёшек, причём словно калиброванных, одна к одной. Мне дали их сразу после копчения, ещё горячих, жирком исходящих, а уж ароматных настолько, что все оглядывались мне вслед.
Я так увлёкся рассказом, что даже по сторонам не смотрел. А когда закончил, стал головой вертеть. Смотрю, едем по каким-то переулкам незнакомым, ничего понять не могу.
– Ты куда меня завёз-то, расскажи хоть.
– Обожди минутку, почти приехали.
Мои глаза зацепили табличку на одном из домов: «Малая Пионерская улица».
– Пап, так ты меня на Зацепу, что ли, везёшь?
– На Зацепу, да не совсем. Ну, вот и приехали.
Машина свернула налево и остановилась у большого, явно дореволюционной постройки четырёхэтажного здания.
– Ты уже мальчик большой, – сказал папа, – теперь правду можешь узнать.
– Ну спасибо. Надо же, неделю назад мне всего-навсего сорок восемь стукнуло. По-твоему, это является доказательством, что мальчик вырос? Или напомнить тебе, что мой сынок, а твой внучонок, значит, Иван Иванович Жилин, вот-вот сам отцом станет? У Ирины, его жены, а нашей с тобой невестки, живот уже на нос лезет. Да и второе моё дитятко, дочка разлюбезная, Мария Ивановна, тоже замужем живёт-поживает. Институт окончила, сейчас вот в аспирантуре над кандидатской диссертацией корпит. А ты меня всё за мальчика держишь?
– Ну, это я, конечно, образно выразился. Вырос ты действительно давненько, но время открыть эту тайну, с моей точки зрения, подошло только теперь. Вроде новое время наконец настало. За старые грехи, да не наши, а отцов наших, никто теперь бить не будет.
– Пап, я тебя сегодня совсем не понимаю. О чём ты говоришь? Поясни, пожалуйста.
– Ты наверх посмотри. Видишь на четвёртом этаже полукруглый такой эркер с большим окном?
– Вижу. И что?
– Это моя спальня была, я там и родился.
Он замолчал и на меня уставился. На реакцию мою, наверное, решил посмотреть. Я и отреагировал:
– Пап, что с тобой сегодня? Я не один десяток анкет за свою жизнь заполнил.