– Не-а.
Нас было человек десять. Я очень волновалась и с нетерпением ждала своей очереди. Светочек среди нас не было, кроме меня. Но эта женщина упрямо обходила меня стороной. Наконец я не выдержала и с обидой выкрикнула:
–Я Светочка! Я! – сжав ладони в кулачки, я со всей силой била женщину в живот и захлёбывалась от рыданий и обиды. – Уйди! Уйди, тётка поганая! – кричала я.
– Ветуня, ты? Доченька моя родненькая, как же я так? Не узнала! У тебя ж были голубые глаза, я искала голубые. Прости меня, курнопелечка моя родненькая, зеленоглазая, – рыдая, кричала женщина, упав передо мной на колени. Она обнимала меня, целовала, ощупывала с ног до головы. Я стояла, всхлипывая, всё ещё не понимая, что это моя мама, – Ну, где же моя мама, твоя бабушка? Где вы живёте? Веди меня к ней!
– Бабуня пошла в магазин, за угол, – глотая слёзы, прошептала я.
– А вы хто такая и шо вам тут надо? – подозрительно спросила подошедшая к нам дворничка, Нилкина бабушка.
От её глаз не ускользало ничего, что происходило в нашем дворе.
– Я Лида Тимош, я вернулась с эвакуации. С вокзала пошла домой, где мы жили, на Нарышкинский спуск, а дома нет, одни камни, – сбивчиво объясняла женщина, поднимаясь с колен и прижимая меня к себе. – Сижу на руинах, плачу, не знаю, что делать. А тут из соседнего двора вышла знакомая и рассказала, что видела недавно маму на Привозе, что они спаслись, и назвала этот адрес. Это ж Ветуня, да? Где они живут?
– Тут, тут они живут. Вон их крыльцо, там же открыто всегда. Куда бабушка пошла?
– За хлебом… пока вода греется…
– Ну, так я зараз сбегаю за ней. Боже ж мой, какое счастье, какая радость!
Дворничка, вытирая руки о передник, побежала на улицу.
– Ну, веди же меня домой, Ветунечка, – женщина подталкивала меня к крыльцу. Мы уселись на ступеньках. Она гладила меня по стриженой голове, а я смотрела в её заплаканные глаза и не знала, что говорить, – Не молчи, сонэчко моё, курнопелечка моя родненькая! Как же вы выжили? Ты ждала меня? Ты рада меня видеть? Я ж твоя мама.
– Р-рада, – с гордостью произнесла я подсказанное мне слово. Я с удовольствием продемонстрировала своё последнее достижение, – А я умею ещё ласточку.
Я сползла с крыльца, стала перед женщиной в стойку "смирно", затем растопырила руки в стороны и, стоя на правой ноге, подняла левую высоко назад, стараясь не упасть. Так учил меня Борька, у него в школе были уроки физкультуры и он показывал нам во дворе разные упражнения.
– Умничка ты моя, как же ты выросла! Я же оставила тебя вот такусенькую, – она отмеряла рукой от земли примерно мне до пупка.
– Лидочка! Доченька! Жива-ая, – раздался вопль Бабуни, усиленный эхом подъезда. Она вбежала во двор, споткнулась у колонки, упала на колени. Из рук её выпала буханка хлеба и покатилась по земле. Она пыталась встать, но, наступив на юбку, опять упала. Её седые волосы растрепались по плечам, гребёнка болталась на концах волос, она пыталась её