Он остановился, уткнулся в холодную стену лбом.
Неведомский и фон Рогофф, следившие за ним из дежурки, переглянулись.
– Дошло, – пробормотал Неведомский и нервно почесал литой бицепс.
– Он что-то вынес на себе, – сказал фон Рогофф. – Ошмонаем?
– Да незачем, – безнадежно ответил тот. – Уже ничего не изменишь, искра пошла.
Неведомский встал.
– Пошли докладываться, – проговорил он деловито. – Думаю, ночью разошлем их по адресатам.
Но он поторопился.
Выслушав их сообщение, Сановничий отказался действовать сгоряча. Он заявил, что должен провести шоглашования и коншультации. Цена вопроса, как он выразился, была слишком высока.
– Это опасный змеюшник, – предупредил его фон Рогофф.
Но директор настоял на своем, и срочный выпуск был отложен.
Глава шестая
Ибрагим столкнулся с Иоганном на пороге «рекреации». Глаза у того были круглые, и стало ясно, что он уже не только понял, но и точно узнал себя.
– Кто? – спросил Ибрагим одними губами.
– Гитлер, – прошептал тот. – Одно лицо. Даже усы.
Ибрагим недоверчиво отступил, прикинул.
– Не может быть, – он взял Иоганна под локоть и отвернул от камеры. – Ты же подравниваешь их квадратиком. Тебе что, посоветовали?
– Ну да, – яростно кивнул тот. – Еще пару лет назад, едва пробились! Питон сказал, что будет очень к лицу. Я посмотрел – и правда! Потом еще акварели. Пыльин рассказывал, что тот тоже рисовал, да не взяли в какую-то чачу, вот он и…
Речь воспитанников могла бы представить особый интерес для стороннего наблюдателя. Они то изъяснялись высокими и сложными фразами, будучи расположены к этому Пыльиным и Смирдиной, то переходили на просторечья и уличный базар, набравшись всяких словечек от туторов. Ярким образчиком являлось, например, слово «чача», которое Комов употреблял не к месту и к месту. Оно могло означать что угодно; воспитанники же не сознавали, с кого обезьянничали.
Ибрагим огляделся и увлек Иоганна по коридору.
– Еще кого нашел? – спросил он.
– Марфу. И, по-моему, Гопинат.
– Кто такие?
– Марфа – вылитая Екатерина. А Гопинат – не знаю, но сильно похожа на индийскую премьершу.
– Всего-то? – усмехнулся Ибрагим. – Кто ее помнит! Я, например, вообще такую не знаю.
– Черт с ней, – отмахнулся Иоганн. – У тебя добрых две трети книги, выкладывай.
– Я нашел Джонни, Эштона, Дато и Суня. Это Черчилль, Рузвельт, Сталин и Мао.
Иоганн присвистнул.
– Закадычные, значит, мои дружки! А себя?
– Со мной пока непонятно, но мне было некогда рыться. Кто-то шастал вокруг.
– Надо собраться, –