– Вы злитесь, – Кристалл вдруг нахмурилась, исподтишка поглядывая на Дэйва. Ее пальцы теребили оборки на платье, и она уронила взгляд на паркет.
– Нет, Кристалл, – он сказал это нарочито мягко. – Сегодня я хочу, чтобы Элизабет не грустила, и если Рик делает ее счастливой, то я не стану мешать. Кто знает, что будет завтра? Скорее всего, я теперь постараюсь быть строже по отношению к ней, – Дэйв хохотнул, снова устремив взгляд на дочь, которая еле как держалась на ногах от тяжести подаренного Риком букета и уже во всю болтала с подружками. – Правда, ненадолго. Она ведь обязательно заявит мне о своих правах. «Мне больше не шестнадцать, папа! Оставь меня в покое!»
Кристалл в недоумении вздернула брови.
– Элизабет что, действительно так говорила?
– О, разумеется! – пылко воскликнул Дэйв. – И не раз. Кристалл, мы, как и все, порой ругаемся. Я еще не привык к мысли о том, что она совсем взрослая. Ну, а Элизабет, конечно, меня в этом не понимает.
– Любит поспорить. Как мы уже заметили.
– То-то и оно. Вы… знаете, вы с ней совсем разные.
Кристалл снова нахмурилась. Дэйв заметил это только сейчас? Или решил сказать об этом сейчас? В любом случае, она расстроилась. Еще бы! Как можно не видеть этой вопиющей разницы между прекрасной Элизабет и такой обыкновенной, ничего не представляющей из себя Кристалл?
Но Дэйв вовсе не это имел в виду.
– Совсем разные, – тихо пробормотала она, с белой завистью глядя на красавицу Элизабет. Даже прямиком из больничной койки Лиззи выглядела потрясающе: привезенное сегодня отцом повседневное платье, что первым попалось ему на глаза в бескрайнем шкафу дочери, только подчеркивало ее стройные ноги и худенькую, но крепкую фигурку, а собранные в хвост густые волосы открывали изящную шею, которую обвивала тоненькая цепочка с неброским кулоном. Если бы Элизабет решила выглядеть превосходно по своим собственным меркам, зная о вечеринке, да еще и проводимой в ее честь, то никакие светящиеся гирлянды не сравнились бы с ее блистательной красотой. «Гены пальцем не задавишь», – про себя заметила Кристалл, уже воззрившись на доктора Митчелла.
Дэйв хотел объяснить сказанное, но слова никак ему не давались. Элизабет была еще ребенком в его глазах, и Кристалл на ее фоне виделась ему несколько старше. Он мог в чем-то разделить ее не по годам сформированные убеждения и найти в обыденных рассуждениях что-то похожее на свои собственные. Дэйв поддерживал разговор с Кристалл на всякого рода тематику вовсе не ради приличия, а только потому, что ему это было интересно. Может, он не совсем понимал, для чего Кристалл хотела всегда всем угодить, наивно мечтая о мире во всем мире, чем она однажды с ним поделилась; не поддерживал ее идеализацию окружающих и пристрастное отношение к себе, но интерес в общении с ней взыгрывал каждый раз с новой силой. И чем больше Дэйв узнавал Кристалл, тем явнее проглядывалась ее непохожесть с Элизабет. Если не сказать ее уникальность.
Вскоре