– Если она и есть, то мне не известна, к сожалению. Не оправдывай её.
– Не собирался, в любом случае я на твоей стороне.
Вернулись домой они пешком. Мирч занял место на диване, глаза его не смыкались, он уже переоделся и обратился к Велтену с просьбой приготовить кофе. Всего лишь пять минут назад Велтен позвал друга за стол, ответа не последовало: никто не шёл, он уже было вдруг подумал, что Мирч уснул, но, нет, этот проказник читал письмо, господин резко и поспешно вырвал послание.
– Что это? – удивлённо спросил мужчина, чьи кудряшки на волосах в тот момент придавали ему немного диковинности, а взгляд озарила растерянность.
– Мелочи, о которых тебе знать не стоит. Мирч, даже я ещё не видел, что там!
– Подумал кто-то из читателей, мне не следовало этого делать.
Был у него план – прочитать перед сном, выпивший Велтен забывает про своё хладнокровие, оно тает, словно лёд под палящим солнцем, а боль и обиды становятся менее ощутимыми, но Мирч внёс свои корректировки.
«Велтен, прочти до конца. Мои последние дни, когда я могу произносить твоё имя, другой такой возможности у меня больше не будет. Врачи они такие, не утешают меня, поэтому подготовился к худшему. Через пару дней я буду гнить умру. Да уж, это должно выглядеть странным, что пишу тебе в такие дни. Представь только, у жизни есть свой срок, но ещё год назад я не задумывался о смысле этих слов, считая, что меня это коснётся совсем не скоро, я ошибался. Время пролетело слишком быстро, и то, даже эти слова не могут передать его скорости. Я обращаюсь к тебе с просьбой, услышь меня, отнесись ко всему с пониманием. У тебя есть сестра, и я опасаюсь за её жизнь. Моя жена ненавидит собственную дочь, она может погубить её, способна совершить нечто непоправимое. Когда Агне исполнится восемнадцать, всё, что принадлежит мне, перейдёт в ваши с ней руки, мои дети. Об это никто не знает, кроме Джеффри Гроффера, с которыми позже тебе предстоит снова встретиться. Позаботься об Агне. Не игнорируй мои слова!»
Скоро будет год, как отец ему написал. Велтен ни о чём не думая, с осторожностью сложил лист бумаги пополам, вложил обратно в конверт и отнёс в спальню, утром же он поступил бы иначе: за всем этим последовал бы смех, который неизбежно бы разорвал его нутро, в голове бы закрутились горькие мысли, ведь отец даже перед смертью не смог извиниться. Господин Гербель обратился к другу:
– Кофе может остыть, пойдём.
В подавленной тишине они сидели, глотая напиток. Стол стоял возле окна, утром лучи часто любят играть в кружке Велтена. Господин никогда не говорил о своём отце, однажды упомянул, что он ушёл из семьи, когда ему было всего девять лет.
– Ты не пишешь сейчас? – спросил Мирч.
– Я ушёл в отпуск на неопределённое время, – несколько дней назад господин